- Ох, Арманд, – прошептал он, кусая губы. – Какого ты нажил себе врага…
Диего проснулся, когда начальник охраны Рамирес и его первый помощник Рамон подняли его и усадили в кресло. Его трясло от холода – всю ночь единственным источником тепла был тонкий плед.
- Как прийти на помощь, так никого из вас нет, – прохрипел он – в горле образовалась настоящая пустыня, как и всегда после приема лекарства. – А как сделать инъекцию и оставить лежать на полу, так вы первые. Вы бы не посмели сделать этого, будь я здоров.
Рамирес опустил глаза. Это был крупный человек с огромными руками, обладающий совершенно не свойственной своим габаритам ловкостью. Диего как-то видел его в деле – тогда на территорию виллы пробрался нарушитель, и Рамирес скрутил его в считанные секунды.
- Инструкция, – пробасил он. – Сеньор Флавио пообещал отрубить руки тому, кто вам поможет. Совсем сошел с ума, еще и этого раба снова засунули в кладовую, там ужасно тесно и темно…
- Он сначала молчал, – встрял Рамон. Среди остальных охранников он выделялся своей любовью к болтовне. – А потом… потом будто задыхаться начал, но у нас приказ, и мы… Ну, в общем, он в дверь стучал, что-то шептал, но мы так и не открыли. Так уже было, когда его с этой краской на волосах закрывали. Может, у него эта… как ее… клаустрофобия? Потому как на вид он не из робких, раз боссу руку сломал.
У Диего совсем не осталось сил, чтобы злиться. В конце концов, охрана обязана подчиняться боссу, хотят они того или нет. Несколько лет назад он сам передал Флавио право распоряжаться как людьми, так и домом, и теперь не имел права возмущаться бесчеловечности приказов.
- У Арманда в самом деле клаустрофобия, он говорил об этом, – сказал он. – Человек может быть сильным сколько угодно, пока это не коснется тесного пространства. И я очень надеюсь, что у вас хватило ума не докладывать об этом отчиму, – он смерил охранников самым строгим взглядом, на который сейчас был способен.
Те дружно замотали головами.
- Нет, мы ничего не говорили. Парень и так настрадался…
- Хорошо. А с отчимом нужно что-то делать, так не может дальше продолжаться, – Диего плотнее запахнулся в плед – его все еще трясло, он продрог до костей. – Где он? Я хочу с ним поговорить.
По пути к кабинету Диего совершенно неожиданно натолкнулся на Рикардо. Сердце скакнуло к горлу – теперь-то без проблем можно освободить Арманда! При виде его брат застыл в ужасе, и Диего не составило труда понять, почему – выглядел он сейчас, должно быть, живым мертвецом. Тем лучше, легче будет убедить Рико в необходимости дополнительного ухода.
- Диди, что с тобой?! – воскликнул брат. – Тебе что, хуже? И что за шишка на лбу, ты что, упал?
Диего раскрыл было рот, намереваясь яростно пожаловаться, но вовремя разглядел за спиной Рико самого Флавио. Тот поддерживал загипсованную руку на перевязи и горящим от ненависти взглядом смотрел на него.
- Да, упал, – непринужденно ответил он. – В остальном все в порядке. Просто не мог заснуть, зная, в каких муках провел Арманд эту ночь.
- Он заслужил это! – взъярился Флавио. – Так что катись к себе на своей карете и не возникай! Как меня все достали, полный дом инвалидов! На голову!
Рикардо собрался как следует взбелениться, однако Диего вовремя схватил его за руку.
- Тише, – одними губами прошептал он.
Пока Флавио разорялся, ничего и никого вокруг не видя и не слыша, Рикардо наклонился к Диего и прошептал:
- Ты очень бледный, просто ужасно бледный. Марсело совсем с ума сошел, как он мог заставить тебя так переживать?
- Пожалуйста, Рико, – прошептал в ответ Диего. – Заставь его выпустить Арманда. У него клаустрофобия, и я боюсь, что с ним что-нибудь случится.
- Клаустро… – Рикардо поперхнулся и решительно выпрямился. – Марсело! – поскольку отчим никак не отреагировал, продолжая грязно ругаться, он повысил голос. – Марсело!!
Тот остановился и замолк. Лицо раскраснелось, на шее вздулись вены, дыхание с хрипом вырывалось из горла – он так сильно орал, что практически сорвал голос.
- Чего тебе?
- Диего сильно нездоровится. Благодаря вашему решению запереть няньку в подвале эта ночь его вымотала, а мне нужно ехать по вашим же делам. Кто будет за ним приглядывать, пока меня нет?