— Значит, на этом все? — спросила Руби, пока Паско запирал дверь. — Ты закроешь дело, а я отправлюсь домой, зная все, что узнала, и тебя это не волнует?
— Разве я не должен вам доверять? — спросил он.
— А должна ли я доверять тебе? — парировала она. — Могу ли я быть уверена, что ко мне не явится электрик, который тоже устроит мне полный перемонтаж?
— Я же сказал, — терпеливо повторил он, — проблемы могут возникнуть, только если вы используете то, что узнали, для чего-то незаконного. А вы этого делать не станете.
— А почему ты в этом так уверен, черт побери? — вопросила она.
Паско посмотрел ей в лицо — настолько сосредоточенно, что на лбу у него появились морщинки. Она уже собралась что-то сказать, когда произошло нечто.
Ее разум мгновенно распахнулся, и она увидела огромную панораму — все утраченные шансы, все упущенные возможности, целую жизнь неисправленных ошибок, неверных шагов и сомнений. Все это складывалось в одну большую картину возможно, в ту самую пресловутую большую картину, в пресловутый лес, который иногда не видишь из-за деревьев. Но сейчас она его видела, и целиком.
Впечатление оказалось слишком сильным. Сосредоточившись, она попыталась разглядеть отдельные части и сцены.
Отец Джейка, возвращающийся к жене, но не знающий, что Руби беременна, — она всегда была уверена, что ошибки тут не было, но теперь узнала, что был мир, в котором он знал и остался с ней, и мир, в котором он знал, но все равно ушел…
Подросший Джейк начинает интересоваться музыкой, а не компьютерами, подсаживается на наркотики вместе с Рики Карстейрсом, помогает Рики завязать с дурью, в шестнадцать лет знакомит ее со своим бойфрендом, женится на своем любовнике из колледжа, а не на Лите, усыновляет детей вместе со своим мужем Денисом, получает стипендию Родса, уезжает жить в Калифорнию вместо Бостона…
Маммограмма и результаты биопсии — анализы сделаны слишком поздно…
Она лишь ранит подозреваемого в деле Мартинеса, а не убивает его — она промахивается и получает пулю, а его убивает другой полицейский, комиссия по расследованию принимает решение не в ее пользу; она уходит в отставку через двадцать лет, вместо того чтоб остаться; работа ей надоедает, и она увольняется через десять лет; поступает в вечернюю школу, чтобы завершить образование и получить диплом…
Вердикты присяжных, обвинения вместо оправданий, и наоборот, она ловит Дарена Хайтауэра после первой жертвы, а не после седьмой…
Или решает пойти совсем на другую работу…
Или узнает обо всем этом задолго до сегодняшнего дня, когда она еще молода и полна энергии, ищет острые ситуации и рада, когда находит их. И убеждает себя, что использует их не для личной выгоды, а как силу для блага всеобщего. Как то, что спасает жизни, в буквальном и переносном смысле, разоблачает продажных и вознаграждает хороших и достойных. Даже один человек может переломить ход событий — разве не так всегда говорили? А возможности здесь простираются намного шире ее судьбы…
Правительство с совестью вместо повестки дня, школы и больницы вместо войн, ни бунтов, ни убийств, ни террора, ни Ли Харви Освальда, ни Джеймса Эрла Рея, ни Сирхана Сир-хана, ни 11 сентября…
И, может быть, ни девятилетнего мальчика, найденного голым и мертвым на свалке…
Она внезапно осознала, что стоит, тяжело прислонившись к стене дома и пытаясь не упасть, а Страх выворачивает ее наизнанку.
Рафе Паско кашлянул:
— Как вы себя чувствуете?
Она лишь взглянула на него, не в силах говорить.
— Вот откуда у меня такая уверенность, — продолжил он. — Из-за вашей э-э-э… аллергической реакции. Если в вашем мире случится любой «пробой», независимо от его масштаба, то вы его почувствуете. И вам станет плохо. А уж если вы попытаетесь что-то сделать… Ну, сами видите, что с вами стало, когда вы об этом только подумали.
— Отлично, — пробормотала она. — И что мне теперь делать? Стараться до конца жизни сохранять чистоту мыслей?
Паско немного смутился:
— Я не это имел в виду. Вы так себя чувствуете из-за текущих обстоятельств. Как только чужеродные элементы будут удалены из вашего мира, — он взглянул на джип, — вы начнете чувствовать себя лучше. Плохие ощущения начнут ослабевать.
— И сколько времени на это уйдет?
— У вас все будет в порядке.