– Если честно, я думал, что ты врала. И решал, как сделать, чтобы ты умирала подольше и пострашнее. Приношу свои извинения.
Я кивнула на бумаги:
– Не возражаешь, если я посмотрю?
К моему изумлению, документы действительно оказались подлинными. Здесь были несколько писем, толстая тетрадь, кажется, чей-то дневник, исписанный крайне неразборчиво, карта какого-то уезда, судя по надписям и ятям, тоже позапрошлого века, выписка из церковной книги, совершенно истрепавшаяся на сгибах, еще какие-то бумаги.
Среди документов я заметила несколько листов писчей бумаги, исписанных вполне узнаваемым почерком Степана Голембиевского. Это были черновики статьи, на одном из листков упоминался дальний родственник Пушкина, с которым старый коллекционер находился в переписке. Я еще раз вернулась к тетради-дневнику, и на последних, пустых страницах нашла рисунок розы, сделанный пером, и витиеватую подпись, окруженную виньетками: «Мария Александровна Розанова, девица». Меня осенило:
– Слушай, Игорь! Ты нашел тайник кого-то из Голембиевских. Похоже, Агнесса Прокофьевна о нем ничего не знала. Дело в том, что эти документы упоминаются в ранних описаниях коллекции, например, вот этот дневник девицы Розановой. Но в наличии их никогда не было. По крайней мере, Агнесса Прокофьевна говорила, что они утрачены. Была даже какая-то история, кого-то подозревали в их краже, но тогда ничего не подтвердилось. А теперь я поняла: все эти годы документы лежали в тайнике. Понимаешь, Степан Витольдович умер внезапно, у него случился обширный инсульт. Перед смертью он работал над какой-то статьей, и вполне мог забрать на дачу документы для работы. Если бы не твоя настойчивость, они так и пролежали бы там еще сто лет.
Пока я рассматривала документы, Игорь устроился рядом со мной, достал сигарету.
– Чего у него отчество такое чудное? Немец, что ли?
– Нет, он поляк. И Степаном его записали уже русские чиновники. На самом деле он Стефан, Стефан Витольдович. Но в семье его всегда звали Степаном.
Сигаретный дым поплыл по комнате, я невольно поднесла руку к горлу.
– Игорь, открой, пожалуйста, окно. Мне что-то нехорошо.
Видимо, обрадованный находкой, он повернул решетки жалюзи и распахнул окно в сад. От свежего воздуха мне на некоторое время стало легче.
– Можно, я посмотрю документы, пока ты занят? – вежливо спросила я.
Он кивнул, и я раскрыла дневник, пытаясь разобрать гусиные каракули.
Игорь докурил сигарету и опять вернулся к своим занятиям.
Девица Розанова, за отсутствием свежих впечатлений, тщательно перечисляла все то, что делала в течение дня. Наткнувшись на описание очередной выпитой чашки кофея, я вспомнила, что утром так и не успела позавтракать. Горько подумала: «Что уж теперь?»
Через десять минут тошнота и головокружение вернулись, а кофе хотелось выпить уже нестерпимо.
Я жалобно попросила:
– Игорь, может, расстегнешь браслет? Я могу сварить кофе. У Агнессы Прокофьевны всегда есть хороший.
– Обойдусь,– равнодушно отозвался он из кабинета.
– Если хочешь, можешь покараулить меня с пистолетом, – насмешливо проговорила я.
Игорь появился в дверях кабинета.
– Я не понял, это ты со мной заигрываешь, что ли?
Я сжала зубы и твердо сказала:
– И не мечтай.
Он хохотнул:
– А зря. Может, я и проявил бы жалость. Подумай хорошенько: коллекция, можно сказать, в моих руках, как тебе такое приданое? Или тебе не нравится моя бисексуальность? – Он насмешливо рассматривал меня. – Если меня она не смущает, то тебя и подавно не должна. Ну что, не передумала?
Я посмотрела ему в глаза:
– Ты убил бабу Дусю и Женю.
– Ну и что? Скажите, какие ценные члены общества! Если у тебя нет других причин…
Он присел рядом со мной, и что-то в его глазах мне не понравилось. Свободную от пистолета руку он положил мне на колено и медленно двинул ее вверх, сминая ткань офисной юбки.
– Тебе нравится… так? – хрипло спросил он.
Не отводя взгляда, я храбро сказала:
– Нет, не нравится. Это же как крыша должна поехать, чтобы получать удовольствие под прицелом. А без пистолета ты девушек уговорить не пробовал?
Насмешничала я зря. Он наклонился ко мне так близко, что я почувствовала запах его туалетной воды, его кожи… Внезапно все во мне поднялось и горячей волной хлынуло к горлу. Я едва успела зажать рот, замахала свободной рукой и так умоляюще глянула на него, что Игорь растерялся. Он торопливо расстегнул мне браслет, и я умчалась в ванную, даже не глядя, идет ли он за мной.
Меня долго и мучительно рвало. Наконец, я умылась холодной водой и почистила зубы. Под коленками предательски дрожала какая-то жилка, в голове была гулкая пустота, и я от слабости присела на край ванны.