– Ну да, с год назад, когда у нее первый раз случился сердечный приступ, а потом начались проблемы со здоровьем, она обратилась ко мне. Ты должен простить мои колебания, равно как и то, что я раньше не поставил тебя в известность. Пойми, мне сейчас приходится нарушить один из основных принципов. Я всегда свято храню тайны своих клиентов, и сейчас поступил бы так же, если бы речь не шла о святом для каждого коллекционера. Я имею в виду судьбу коллекции твоего отца. Насколько я знаю, ты не являешься продолжателем семейных традиций и совершенно равнодушен к коллекции, начало собирательства которой заложил твой прадед, продолжили твой дед и отец.
Вот только не хватало сейчас послушать лекцию! В протяжение всего нашего разговора мой сотовый неумолчно разрывался звонками. Я не утерпел и довольно невежливо перебил его:
– Семен Израилевич, так что там с завещанием?
Пораженный такой невоспитанностью, он помолчал, но пересилил себя, и продолжил:
– По условиям завещания, тебе остается родительская квартира, средства на личном счете твоей матери, доходы от авторских прав на книги отца, которые переходят к тебе, как к прямому наследнику. Но самое главное, коллекцию, – здесь он сделал многозначительную паузу, – она распорядилась передать в руки твоей жены, оговорив завещательное возложение обязанности вручить ее внуку или внучке Степана Витольдовича по достижении ими двадцати одного года. Причем только в случае, если она сочтет наследника достойным этого дара. В противном случае она обязана передать коллекцию в музей, оговорив ее цельность и нераздельность.
Когда Семен Израилевич волновался, в его речи прорывалось одесское местечковое происхождение. Вот и сейчас я услышал эти интонации:
– Ты же знаешь, я – юрист, и такие расплывчатые формулировки я просто не могу одобрить, несмотря на то, что закон допускает свободу завещательных распоряжений. Что значит «достойным»? Это субъективное понятие. У всех на памяти история со знаменитым панно, которое художник завещал передать на родину, когда там воцарится торжество демократии. И что? Панно и поныне у душеприказчиков, потому что, по их мнению, родине художника до демократии далеко. Понимаешь, такое завещание содержит в себе повод оспорить его, исказить волю завещателя и бог знает что еще. Однако твоя мать настаивала именно на этих формулировках. И я уступил.
Мой сотовый уже изнемог, и я решился прервать старика.
– А какая связь между завещанием и моей семейной жизнью?
Он заторопился:
– За день до отъезда в Чехию Агнесса позвонила мне и попросила внести в завещание изменения. Она просила добавить пункт об обязательной генетической экспертизе претендента на получение коллекции и по поводу твоей жены внесла уточнение «вне зависимости от того, будут ли они находиться в браке на момент наступления завещательного случая или вступления в наследство».
Узнаю свою мать!
– Семен Израилевич, если таким было ее желание, так тому и быть.
– Ты не понимаешь. Если ты не можешь оценить величайшую культурную ценность коллекции, то должен понять, что она имеет и вполне определенную материальную ценность. Даже я не могу допустить, чтобы ценности, собранные Степаном, попали в чужие руки. Конечно, изменения в завещание я внес, но подписать его Агнесса должна во вторник. Теперь ты знаешь о завещании. Попробуй поговорить с матерью, может быть, тебе удастся изменить ее решение.
Я спросил:
– Семен Израилевич, а кому вы завещали свою коллекцию?
Он помолчал, но потом решил, видно, что это может меня в чем-то убедить:
– Я оставлю ее старшему сыну. И только при одном условии: она останется в России.
Я знал, что старший сын нотариуса уже лет пятнадцать живет в Израиле, и подумал, что беспокойное это хозяйство – коллекции.
Я успокоил старика, дав обещание, что обязательно поговорю с матерью.
Меня, в отличие от Семена Израилевича, ничуть не удивило такое решение матери. Она знала, что Вика свято сохранит коллекцию и передаст ее строго в соответствии с завещательным условием, каких бы денег эта коллекция не стоила.
Меня удивило только то, что она оставила без изменений слова о ребенке. На момент внесения изменений в завещание она уже знала, что общих детей у нас с Викой, скорее всего, не будет. Какого ребенка она имела в виду? Интересно, не поделилась ли с ней семейными тайнами ее домработница Женя?
Три месяца назад она уговорила меня взять на работу ее сестру Ольгу, вместо моей секретарши, которая совершенно неожиданно для меня ушла в декрет.
У них, баб, тайн вообще никаких не держится. Наверняка, Ольга поделилась с сестрой, а та не замедлила нажаловаться матери.