- Уже не важно.
Дай скорее выпить и не задавай лишний вопросов, подумала она.
- У вас глаза красные, - Индеец разливал напиток, не глядя на стаканы.
- Что поделать. Розовые очки всегда бьются стеклами внутрь.
Кажется, он понял. Никакого сочувствия девушка и не ожидала, но за пару минут молчания была благодарна. Тем не менее, следовало сменить тему.
- Мистер Гловер, вам не следует звонить на мой личный телефон.
Он сделал маленький глоток, покатал его на языке, затем одобрительно посмотрел на бутылку.
- Считается, что жизнь удалась, если коньяк, который мы пьем, старше женщин, с которыми мы спим.
Кэти осушила свой стакан залпом, а потом крепко сжала его в ладони. Вот только сунься, говорил ее взгляд, сразу заработаешь промеж глаз. После нескольких секунд молчания Индеец понял, что ответа не получит.
- Предлагаю сделку, - мягко произнес он. – Я могу звонить вам один раз в день…
- В неделю.
- В день. Но вы можете не отвечать мне, если не хотите. Идет?
Он протянул ладонь для рукопожатия. Девушка с сомнением посмотрела на его руку.
- Я уже знаю этот трюк, мистер Гловер. Уберите вашу руку.
Босс растянул губы в равнодушной ухмылке.
- А что мне помешает сейчас сесть рядом с вами? Вот так. – Кэти даже не успела заметить, как Индеец переместился ей за спину. – И взять вас за плечи. Вот так. – Его руки скользнули от шеи к локтям.
Тихо взвыв от испуга, Кэти на четвереньках бросилась в противоположный угол дивана. Подтянув колени к груди, она возмущенно уставилась на Гловера круглыми кошачьими глазами.
Он поднял упавший на ковер стакан и поставил его ровно посередине дивана. Затем утвердил между подушками бутылку. Итак, в полном молчании и к общему согласию демаркационная линия была размечена. На этот раз Кэти решила заговорить первой:
- Вы знаете, что я знаю, мистер Гловер.
- И вы меня боитесь?
- Нет. Но вся эта ситуация мне очень сильно не нравится.
- Тогда в ваших же интересах принять мое предложение.
- Полный игнор в офисе?
- Да.
- И один добровольный звонок в день?
- Да.
- Идет, мистер Гловер. Кровью расписаться не надо?
Он довольно рассмеялся. И почему Кэти вдруг почувствовала себя любопытной мухой, которая невзначай поставила одну лапку на липкую бумагу? Долго размышлять над этой догадкой ей не позволили. Гловер плеснул ей еще коньяка и поднял свой стакан.
- Я не кривил душой, когда похвалил ваше интервью.
Кэти была не из тех, кто легко покупается на похвалу:
- А теперь вы скажете «но»?
Босс согласно кивнул:
- Но факты требуют тщательной проверки. Особенно тот, с расстрелом мирных жителей.
- По совету своего психолога Дик Уинн вел дневник. Я сделала фотокопию.
Оригинал остался у Рэйчел, но она готова была отдать его. Женщина была не в силах читать повторяющееся на многих страницах описание того рокового для ее мальчика дня, когда на пыльной улице Марджи (23) рядом с группой британских солдат подорвал себя шахид, чокнутый четырнадцатилетний пацан.
Дик не понял, кто начал стрелять первым, он только видел, как рядом с ним палит в пыльное облако его «номер второй», и чувствовал, как трясется собственное тело и в беззвучном крике открывается рот. А когда все стихло, разглядел сквозь оседающую пыль лежащие на земле голубые тряпичные тюки - тела женщин и девочек-подростков. И вот, две недели назад Дик Уинн решил, что ему больше нельзя жить.
- Какой ему поставили диагноз?
Гловер больше не пил, только вертел в пальцах свой стакан, словно его не интересовало ничего, кроме медленно стекающей по стеклу маслянистой жидкости.
- Посттравматическое стрессовое расстройство.
Синдром, когда-то именовавшийся «вьетнамским», теперь стали называть «афганским». Индеец с сожалением покачал головой:
- Записи психически больного человека легко опровергнуть в суде.
- Я так же разговаривала в бывшим сержантом 26-го полка. Он знает об этом случае. Он сказал, что случайных жертв среди мирных было намного больше, чем сумели раскопать журналисты. Армейские отчеты, естественно, не публикуются.
Гловер уважительно поднял брови:
- Как вы успели так быстро найти свидетеля, мисс Эванс?
- Я знаю его практически с детства. Это одноклассник моего брата, Эдриан Броуди.
- Мир тесен, - пробормотал он.
- Да.
- Он уволился из армии?