Но затем Лукас попытался возразить, и наваждение ушло. Перед ним был его сын, который игрался с ребенком, словно со сломанной игрушкой, жестокий подросток, но его вины в том не было. Лишь Кристоф, который слишком избаловал Лукаса, был виноват в его поведении.
С этого дня в душе зародились первые ростки сомнения. Раньше Кристоф был слишком ослеплен любовью к сыну, чтобы замечать явные огрехи и недостатки, поэтому закрывал глаза на его совсем не детские проказы, даже когда он сломал однокласснику руку.
Это произошло незадолго до того, как Амадео попал в больницу. Из закрытой школы, где обучался Лукас, поступил тревожный звонок. Сын Кристофа подрался с неким Рафаэлем Кендро и столкнул его с лестницы, в результате чего тот сломал руку в двух местах. Дело пахло большими неприятностями, Кендро был сыном видного политика, однако Кристофу удалось замять это дело деньгами и обещанием забрать Лукаса на домашнее обучение.
В тот самый день они возвращались из школы, теперь уже навсегда. В багажнике были аккуратно уложены чемоданы с вещами Лукаса, сам виновник, насупившись, смотрел в окно. Кристоф специально попросил водителя проехать через Старый квартал, надеясь хоть как-то объяснить сыну цену того, что он сейчас имеет. Но неблагодарный ребенок лишь бурчал что-то в ответ, пропуская мимо ушей увещевания отца.
В конце концов, тот сдался. Лукас, похоже, даже был рад перспективе уехать из опротивевшей школы, поэтому никакие слова не смогли бы заставить его раскаяться в неблаговидном поступке. И в этом не было его вины. Такое воспитание он получил, таким и останется.
И затем произошел этот инцидент, который позже Кристоф называл самой большой удачей в своей жизни. Впервые мальчик поразил его в больнице, когда принялся уверять в своей честности и открещиваться от помощи. Не такого поведения ждал Кристоф, совсем не такого. И тогда впервые в нем шевельнулось давно забытое благодаря проказам Лукаса чувство — надежда. Надежда на то, что он сможет воспитать кого-то достойного, кого-то лучшего, чем он сам. Чем его родной сын.
Как ни горько было это признавать, но Лукас не оправдал надежд и в дальнейшем. Кристоф думал, что благодаря здоровой конкуренции с Амадео Лукас рано или поздно продвинется вперед, но он лишь трепыхался, как злая, но абсолютно бесполезная комнатная собачка. Когда Ксавьер Санторо впервые произнес эти слова, Кристоф оскорбился. Однако чем дальше, тем больше уверялся в том, что компаньон прав.
Лукас не способен возглавить «Азар».
Проходя мимо комнаты брата, Амадео в нерешительности остановился. Хоть отец и сказал, что Лукас остынет через какое-то время, Амадео все равно чувствовал себя виноватым перед ним. На протяжении многих лет сводный брат не уставал напоминать ему о происхождении, называл помойной крысой, уличным оборванцем и еще двумя десятками нелестных эпитетов. И сейчас взятый с улицы щенок отбирал место, которое изначально было уготовано ему. На его месте Амадео тоже сильно разозлился бы.
Хотелось или нет, но с Лукасом надо было поговорить, иначе снова от его нападок пострадает отец. Амадео мог стерпеть какие угодно оскорбления, но в отношении Кристофа не желал такого допускать.
Амадео подошел к двери и уже занес руку, чтобы постучать, но из-за двери донесся раздраженный донельзя голос брата. Похоже, он разговаривал с кем-то по телефону.
— Я больше не могу ждать. Он должен быть у меня как можно быстрее, и неважно, сколько денег на это уйдет. Ты понял меня? Отлично. И не задавай больше таких вопросов, если хочешь жить!
Пиканье мобильника, ругань брата, шаги. Амадео едва успел отпрянуть, как дверь распахнулась, и Лукас, злой, как тысяча чертей, уставился на него.
— Чего тебе тут надо?!
— Я… — Амадео растерялся. — Я хотел поговорить с тобой…
— Нам не о чем разговаривать!
Дверь со стуком захлопнулась.
— Отец окончательно решил передать «Азар» мне, — Амадео мрачно перебирал бумаги на столе Ксавьера. Вчерашний вечер закончился очередным грандиозным скандалом, в результате которого Лукас поклялся, что ноги его больше не будет в особняке. Амадео с трудом сдержался, чтобы не воздеть руки к небесам и не возблагодарить их, однако при отце не следовало разыгрывать подобных спектаклей. Хотя позлить Лукаса очень хотелось, в отместку за то, что Кристоф из-за его выкрутасов отказался от ужина, и даже Амадео не смог уговорить его поесть.