— Сейф засыпной, краном на этаж поднимали. — я улыбнулся: — Не изъять, не вскрыть не получится, вещь старинная, таких сейчас не делают. А теперь послушайте меня. Я действую по поручению директора, а он работает в интересах трудового коллектива. А трудовой коллектив, в лице слесарей, обмотчиков, литейщиков и изолировщиков, задают вопросы, мол, товарищ директор, мы за тебя голосовали, доверили тебе руководство огромным предприятием, а у тебя что творится? Сварщик Филиппов, многодетный отец с семьей ютится в комнате общежития, а в новый дом въезжают какие-то дяди, ничего, тяжелее… авторучки, в руках не державший, и на нашем Заводе ни дня не работавший. И таких, левых дядь и теть, в этом доме очень много. И народ волнуется, успокаиваться не собирается. И директор дает мне задание — проверить основание предоставления квартир гражданам, не имеющим отношения к нашему трудовому коллективу, что я и делаю. А так, как письма начальника городского управления с просьбой оказать содействие явно недостаточно, чтобы наших очередников в сторону отодвинуть, наша жилищная комиссия и направила вам запрос о наличии у вас дополнительных оснований для внеочередного предоставления вам жилья. Может быть вы герой Советского союза и ловите преступников на территории нашего района, каждый день подставляя грудь под бандитские пули или у вас детки инвалиды… А, судя по вашим угрозам в мой адрес, вы не герой, а какой-то коррупционер получаетесь. Вы, конечно, можете попробовать лишить меня водительского удостоверения и даже диплома — кто я такой, просто скромный юрист, но вот в чем проблема. Мне от вас лично ничего не надо, но информацию о том, что квартира вам представлена незаконно…
— Мне государство обязано! — выкрикнул разозленный подполковник, брызгая слюной.
— Так я так и напишу — обязано государство, а квартиру отобрали у многодетной семьи сварщика Филиппова, а куда Филиппов и весь его участок будут жалобы писать, я не знаю. Может быть касками начнут на площади Вождя стучать, а может быть вас вечером встретят возле квартиры и по мод… извините, по лицу настучат, кто знает? Сейчас народ очень нервный, экстремисты сплошные.
Глава 11
Глава одиннадцатая.
На грани беззакония.
Апрель 1993 года.
Локация — Завод, кабинет юридической службы.
— Павел, привет. — Голос господина Соколова в телефонной трубке не предвещал ничего доброго: — Мне тут позвонили, сказали, что с твоей подачи на уголовное меня дело собираются возбуждать… Ничего не хочешь мне рассказать?
— И кто вам позвонил, Григорий Андреевич? — вот и реакция пошла на мои письма к счастливым новоселам.
— Э-э…
— Бриль, наверное?
— Да, Арнольд Францевич позвонил и сказал…
— Григорий Андреевич, вы прежде чем своего предшественника слушать, должны четко понимать, что он вам не друг, а совсем даже наоборот, соответственно, все его добрые советы направлены вам на вред…
— Но…
Я сделал вид, что не слышал реплику генерального директора, с напором продолжая свою.
— К примеру, по «Алтайснабсбыту», их директор Флейшман мне сказал, что Брыль от него по договору уже получил, что положено, и я ему верю. В новом доме, кстати, он лично, своим решением, двадцать квартир отдал «левым» людям — вы считаете просто так?
— Я понимаю, что не просто так. — уже более спокойным тоном заговорил директор: — Но полковник ОБЭП может на меня уголовное дело возбудить?
— Теоретически да — вынужден был согласится я: — Но он не совсем из ОБЭП. Его должность называется начальник отдела по контролю потребительского рынка. Вопрос — где мы и где потребительский рынок. Значит он дело возбудить не сможет, вернее сможет, но сам им заниматься не сможет, будет вынужден его передать другому, а значит это ему будет стоить чего-то, а так, как вы не ларечник с парой будок, то ведение против вас дела будет стоить подполковнику очень дорого.
— Паша, я не хочу, чтобы в отношении меня дело вообще возбуждалось. — почти ласково посетовал мне директор: — Ты меня услышал?
— Я вас услышал, но этого обещать не могу. Могу обещать, что дело, даже если возбудят, то прекратят его по реабилитирующим обстоятельствам потому что мы действуем в рамках закона, и мы правы…
— Это ты что лозунгами заговорил? — удивился шеф.
— Потому как вы странно себя ведете, Григорий Андреевич. — я пожал плечами, хотя собеседник меня видеть не мог: — Сообщаете мне, что опасаетесь возбуждение уголовного дела и тут-же странные разговоры ведете по телефону.
— Да? — голос директора стал немного смущенным: — Это, наверное, лекарства на меня действуют. Ладно, я тебе сказал, что хотел, об остальном мы на следующей неделе поговорим. Мой целитель говорит, что мне уже можно будет на работу ездить.
— Это здорово! — искренне порадовался я: — Я вам могу только сказать, что сделаю все, чтобы всяким нехорошим людям было некогда вашим делом заниматься, на них их собственные дела будут валится одно за другим.
Услышав короткие гудки я положил телефонную трубку на рычаг и с силой ударил кулаком по столу.
— Сука! — Вот что за непонятная агрессия у людей? Вместо того, чтобы договорится, узнать, чего от тебя хотят, начинают лесть в бутылку, уголовными делами честным людям угрожать, даже не думая о возможных последствиях. Ладно, мне тоже пора заканчивать свой двенадцатичасовой рабочий день, тем более, что есть еще пара адресов, куда надо заехать.
Через полчаса я зашел в дежурную часть Дорожного РОВД, кивнул находящимся в помещении сотрудникам и подошел к рации.
— Двести девятый, ответь Десне.
— Десна, слушаю тебя…- раздался, искаженный помехами, знакомый голос.
— Где находишься?
— В «трезвяке» стою, человека сдаю.
— Пять минут не уезжай, к тебе подъедут.
— Мне еще пятнадцать минут тут торчать, не меньше, мы только подъехали…- коротко хохотнули в ответ.
— Понял тебя, двести девять.
Когда я подпер корму автопатруля у ворот медицинского вытрезвителя, из кабины вылезли две невысокие, но решительно настроенные фигуры и двинулись в мою сторону.
Я выкарабкался из-за руля им навстречу, раскинув руки и широко улыбаясь.
— Привет, товарищи прапорщики. У меня есть к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
Торговались мы долго, не сколько торговались, сколько оговаривали условия. Через сорок минут к зданию вытрезвителя подъехал еще один «УАЗик», а через час новая охрана моего шефа вчерне была сформирована.
Следующий понедельник.
Локация — загородный поселок.
Соколов Григорий Андреевич, генеральный директор ПО «Энергоспецремонт» был трудоголиком, приезжающим на работу в шесть часов утра и убывающий домой не раньше восьми часов вечера. Устроить на него покушение дома или на работе было затруднительно, какая-никакая внешняя охрана создавала трудности для покушающегося, а вот расстрелять одинокую машину на пустынном загородном шоссе — что может быть проще? В половине шестого утра я легко перехватил машину шефа на дороге, прижав ее к обочине, после чего переговоры о необходимости охраны на время переездов он был вынужден признать необходимой.
— И что, мне теперь всю жизнь под охраной ездить? — по ночам было все еще холодно, особенно за городом, и из-за опущенного тонированного стекла задней двери директорской «Волги» поднимался пар.
— Нет, не всю. — я пожал плечами: — До окончания судов с АОЗТ «Энергоспецремонтгарантия» точно нужно, а может быть до окончания приватизации но там вы сами решать будете, нужна вам охрана или нет. А сейчас поехали, ваши бодигарды вас возле Завода ждут.
Четыре человека, попарно, водитель и стрелок с охотничьим ружьем, белая «Волга», той же модели, что у шефа — этих мер мне показалось вполне достаточными, чтобы принять машину генерального директора под охрану на гостевой стоянке поселка и сопроводить до ворот Завода плюс повтор этой процедуры вечером, только в обратном порядке — четыре моих бывших сослуживцев согласились выполнять эту работу за скромное вознаграждение в пятьсот долларов в месяц каждому. Поездки днем были тоже, но достаточно редко — передвигался директор с трудом, поэтому, лишний раз старался никуда не ездить.