- Пожалуйста, не уходи, – сказала она. Отчаянье в ней легко пересилило гордость, но Сасори подобное волшебство было недоступно. Почувствовав неприятный укол, все его естество только с большим упорством восстало против внезапной слабости. Его губы сжались в тонкую линию, скулы напряженно заострились.
- Ты не понимаешь, о чем просишь, – сухо ответил он. Сакура позволила себе приблизиться к нему на несколько шагов, но почувствовала, что подходить ближе недопустимо, потому как он едва заметно подался назад. Она остановилась.
- Тогда объясни мне...
Сасори долго молчал. Его взгляд был тяжелым, но Сакура не отводила глаз. Она должна была знать. И, в конце концов, он кашлянул, собираясь с мыслями.
- Неужели ты не понимаешь? Между тем, как вижу мир я, и тем, как видишь его ты – пропасть. Ты хочешь быть частью этого мира. А я хочу, чтобы он мне принадлежал.
- Я не думаю, что в тебе есть только плохое.
- Как забавно ты все разделяешь на плохое и хорошее, – Сасори усмехнулся и запрокинул голову. Сакура постаралась не думать о том, как он хорош в своем расслабленном высокомерии, хотя это было не просто.
- Есть и другая жизнь, – сказала она, – не только такая, какой ты жил. Всё можно начать с чистого листа.
- С тобой? – поинтересовался он, не глядя. Сакура чуть было не задохнулась.
- Со мной.
Какое-то время он стоял неподвижно, а потом снова расхохотался. Без злобы, но с ощущением полного превосходства. Он посмотрел на нее.
- Удивительно, как подобные утопические фантазии укладываются в твоей голове, Сакура.
Она ощутила болезненный укол обиды, но хуже того, она осознала, что переубедить его невозможно. Он не допускал мысли, что ошибается. Это не был настоящий разговор, это был муляж. Сакура попыталась выбить его из зоны комфорта.
- Ты стал таким из-за боли, которую тебе пришлось пережить, но сейчас…
- О, как ты просто решила все проблемы, – перебил он ее с едкой усмешкой, – я даже сам себе посочувствовал. Сакура… Ты думаешь, что это живое тело делает меня человечней. Но на самом деле из новенького тут только желание вжать тебя в стену.
Как и ожидалось, Сасори проследил на ее лице смущение, но, внезапно для него, оно сменилось какой-то несгибаемой решимостью.
- Не уходи, – сказала Сакура с мрачным упрямством.
- Серьезно? Вот так, без аргументации?
- Без аргументации. Не уходи. Не сегодня.
- Это не серьезно. Ты вообще слушала, что я говорю? – он развел руками.
- Мне плевать, что ты говоришь. Это все бессмысленные домыслы. И мне совершенно не важно, что правильно! Важно только то, что мы здесь, и ты не хочешь уходить, я знаю это! – всё это Сакура выпалила на одном дыхании. Сасори вскинул бровь.
- Потрясающе пламенная речь, ты могла бы вдохновить целую армию.
- Ты не воспринимаешь то, что я говорю всерьез!
- Конечно, нет, – сказал он нарочито мягко. – Кстати, насчет армии, где ты собрала эту толпу зомби?
Сакура не сразу поняла, о чем он.
- Расскажу, когда ты останешься.
Сасори фыркнул.
- С каждой последующей фразой ты становишься все младше. Тебе есть хотя бы 12? Я начинаю переживать.
Сакура вспыхнула. Она не понимала, зачем наговорила всю эту чушь. Кроме того она с ужасом обнаружила, что их совершенно серьезный разговор был ловко обращен в шутку. Как это произошло? Сакура облизнула пересохшие губы, и ей было невдомёк, что одно это действие являлось куда более убедительным, чем все ее слова.
- Ты не можешь ничего не чувствовать, – произнесла она с горечью. Сасори перестал улыбаться.
- Этот разговор мне наскучил, – протянул он. Его плащ всколыхнулся при повороте. Он уходил. Он не хотел её слушать. Сакура, не зная как еще поступить, сорвалась с места. Она догнала его и попыталась ухватить за руку, но к ее ужасу все её тело разом отказалось ей подчиняться. Ладонь Сакуры так и застыла в воздухе. Сасори медленно обернулся, наслаждаясь этим моментом. Он поднял свою руку, демонстрируя Сакуре тонкие голубоватые нити, так безжалостно лишившие ее возможности двигаться. Сакура ахнула.
- Но когда? – только и спросила она. Сасори не спеша отпускать этот момент, разглядывал ее изумленное очаровательное лицо.
- Тогда, – многозначительно произнес он. Сакура отчаянно покраснела, но глаза не отвела. Они, двумя сверкающими изумрудами, воззрились на Сасори. Он, выдержав паузу, пояснил, – все время, с момента, как я, к твоему неудовольствию, к тебе прикоснулся, я поддерживал эти нити чакры.
«Он называет это «прикоснулся»?» – отстраненно подумала Сакура. Но вслух она сказала другое:
- Значит в этом дело? В том, что я тебя оттолкнула?
Его глаза недобро сверкнули.
- Я уже сказал, в чем дело.
Сакура набралась наглости улыбнуться. Она поймала его.
- Тебе нравится думать, что ты очень рассудительный, – сказала она, – но на самом деле тебя просто взбесил мой отказ.
Сасори сжал зубы. Он глядел на нее исподлобья и уже не казался таким спокойным.
- Я мог взять тебя, – прошептал он, – и сейчас могу.
- Но это не совсем то, правда?
Он испустил прерывистый выдох. А затем, прикрыв глаза, склонился куда-то к её шее. Если бы не нити чакры, колени ее непременно бы подогнулись. Его дыхание пощекотало нежную кожу, и Сакура почувствовала, как мурашки покрывают все ее тело.
- Ты вкусно пахнешь, – прошептал Сасори. Он ее не касался, но был так близко, слишком близко, чтобы отступить. Мысли Сакуры совершенно потеряли связность, поэтому, когда он заговорил, смысл его слов не сразу до нее дошел. – Я в самом деле было решил, – произнес он ледяным тоном, – что тебе нравится, какой я изломанный. Знаешь, я ведь показал тебе лишь малую часть того, на что я способен.
- Так и есть, – прошептала Сакура, ей уже было нечего терять, – прошу тебя, не продолжай…
Но он продолжил.
- Я показал тебе самую малость, – Сасори снова перешел на шепот, чтобы голос не сорвался. – Но ты сразу отказалась от меня.
Он отстранился. Рука Сакуры снова взметнулась к нему. Ей отчаянно хотелось к нему прикоснуться, любой ценой. Хотя бы в последний раз. Но утерянный на долю секунды контроль, снова сковал ее до полной неподвижности. Сасори покачал головой, на его губах проступила едкая улыбка.
- Нет-нет, – напевно произнес он, – ты сказала: «никогда не прикасайся ко мне». Никогда. И так оно и будет.
Сакуре потребовалась вся сила воли, чтобы сдержать слезы, но ей это удалось. Он рассматривал её, будто пытался запомнить. Темные ресницы делали его глаза невероятно выразительными. В них, даже в редкие моменты, когда он смеялся или что-то объяснял, в них всегда читалось немного грусти. Таинственной и не поддающейся никаким лекарствам. Как ей хотелось быть той единственной, кто может эту грусть излечить. Но едва ли это было возможно. Сакуру вдруг проняло ощущение дежа вю. Сасори усмехнулся вместо прощания и пошел прочь. Она долго стояла на том же месте, глупо надеясь, что он вернется. Вернется и все будет хорошо. А потом она почувствовала, как нити, связывающие их, оборвались.
***
Многие выжили и смогли уйти. Сакура брела вдоль полуразрушенных улиц. Она единственная двигалась в сторону центра города, в то время как группы изможденных людей стремились выбраться оттуда. Тоннель вывел ее на самую окраину. Она безуспешно пыталась вспомнить, когда в последний раз спала. Хотелось оказаться дома и забраться под одеяло с головой. Но Сакура даже не знала, как ее встретят дома после всего, что произошло. Все мысли казались ей мелкими и не стоящими внимания. Она просто плелась вперед. Мир вокруг казался размытым, крики неправдоподобными, земля под ногами – зыбкой и ненадежной. Могло ли это безумное приключение почудиться ей? Может ее отбросило взрывной волной, может она сильно ударилась и теперь помнит вовсе не то, что происходило на самом деле? Сакура тряхнула головой. Нет. Она хотела, чтобы это было реальностью. Просто нужно было пережить один день. А потом еще один. И еще один. И еще… Так, пока не станет лучше. Хотя, сейчас казалось, что лучше не станет никогда. Сакуру грела мысль о том, что она найдет Дейдару и, может, ей хватит смелости все ему рассказать. Может он что-нибудь придумает? Он большой выдумщик. Но пока его нигде не было видно. Она огляделась по сторонам. Поле боя выглядело не так ужасно, как она ожидала. Шиноби оказывали друг другу первую помощь. Сражение было окончено. Сакура пыталась выловить взглядом хотя бы одно знакомое лицо. В горле совершенно пересохло, она сняла с пояса фляжку и сделала несколько глотков.