Конечно же, это противоречило всему, во что я верил и что отстаивал как судья. Но если подобный шаг мог спасти моих детей, я готов был пойти на него без малейших колебаний.
Часы уже показывали без пяти минут одиннадцать, а я все еще не получил никаких указаний. Пора было идти. Я положил телефон в карман, облачился в мантию и прошел в личную туалетную комнату, чтобы взглянуть на себя в зеркало – я всегда так делал перед тем, как выйти в зал суда.
Этим я и занимался – если быть точным, разглядывал мешки у себя под глазами, когда у бедра зажужжал телефон.
Я выхватил его из кармана. Сообщение пришло с незнакомого мне 900-го номера. Это похитители, кто же еще. Не решаясь сделать вдох, я нажал на кнопку.
Чтобы убедиться, что я все понял правильно, мне пришлось прочесть его целых три раза:
Пусть Скаврон сгниет в тюрьме. Дай ему два пожизненных срока. Чтобы отбывал поочередно, не одновременно.
И это все? Вместо того чтобы вытащить Скаврона из тюрьмы, они хотят, чтобы он сидел там до самой смерти? Кто от этого выиграет?
Очевидно, он кому-то как следует навредил. Но не успел я прокрутить в голове это предположение, как тут же пришло следующее сообщение:
В знак того, что ты получил наше сообщение и готов выполнить все требования, когда пойдешь в зал, зачеши волосы на другую сторону.
По спине побежал холодок. Больше, чем абсурдность этого требования, меня поразило то, ради чего оно было выдвинуто: за мной кто-то явно следил. Причем этот кто-то был достаточно близко, чтобы разглядеть у меня на голове пробор.
Новое сообщение:
Телефон держи под рукой, вскоре получишь новые инструкции.
Я подождал, не будет ли еще, но на этом дело, похоже, закончилось. Я написал в ответ:
Конечно, я все сделаю. Но зачем? Зачем два пожизненных приговора?
Через несколько секунд телефон зажужжал вновь, поставив меня в известность о том, что я пытаюсь послать СМС на номер стационарного телефона, но за тридцать пять центов его можно преобразовать в голосовое сообщение, которое…
Я сунул трубку обратно в карман. Пытаться осмыслить распоряжения, которыми меня забросали, как гранатами, не было времени. Помощники ждали, когда я начну заседание. Не говоря уже о публике.
Ко всему прочему, я должен появиться там, зачесав волосы на другую сторону. Насколько я себя помню, пробор у меня всегда был справа. Им что, об этом известно? Или они просто пытаются выпихнуть меня подальше из зоны комфорта?
Если план заключался в этом, он сработал. Я намочил волосы, несколько раз в отчаянии провел по ним расческой и посмотрел на достигнутый результат.
Да, это был я. Но в то же время не я. Я был похож на собственного двойника.
– Боже правый, – сказал я себе.
Потом в последний раз тряхнул все еще влажной головой, вышел из туалетной комнаты и направился в приемную, где меня дожидались помощники.
– Ну что, все готовы? – спросил я, изображая невозмутимость.
– Да, Джин Энн только что звонила, – ответила Джоан Смит.
Джин Энн Сэнфорд, бывшая королева красоты, порой вела себя так, будто судебное слушание – это шоу, а ей поручено следить, чтобы все на подиуме появлялись по расписанию. В ее обязанности входило убедиться, что все в порядке, и сообщить нам, что можно начинать.
Джереми Фриланд окинул меня внимательным взглядом. Он работал со мной уже довольно давно и тут же понял, что со мной что-то не так, хотя сказать, в чем дело, сразу не смог бы.
– Мистер Сэмпсон, с вами все в порядке? – спросил он.
– Все хорошо, – настойчиво ответил я.
Наконец его взгляд остановился на моей голове.
– А что у вас с…
Он уже было собрался сказать «с волосами», но осекся, понимая, что секретарю не пристало отпускать комментарии по поводу прически судьи.
– Все хорошо, – повторил я, на этот раз уже тверже.
– Вы уверены? Мы ведь можем…
– Давайте начинать, – сказал я.
В сопровождении сотрудника службы безопасности суда я двинулся по коридору. Тот открыл дверь и придержал ее передо мной.
– Встать, суд идет! – воскликнула в этот момент секретарь.
Картина в зале суда была в каком-то смысле для меня привычной.
В отличие от более обширных залов на первом этаже, величественного вида и с высокими потолками, тот, в котором работал я, выглядел намного скромнее. На шести рядах его скамеек расположилась немногочисленная публика. Один из них был полностью занят афроамериканцами, по всей видимости, друзьями и членами семьи Рэйшона Скаврона. Через проход от них сидела белая пара средних лет – они были хорошо одеты, но казались потрепанными жизнью.