Полностью сбитая с толку секретарь прокричала положенную в таких случаях фразу, но ее слова потонули во всеобщем шуме.
Тем временем я уже летел стрелой мимо представителей сторон и самого подсудимого. Никто из них ни разу не видел, чтобы судья мчался с такой скоростью. Даже маршалы, проводившие в судах чуть ли не каждый божий день, смотрели на меня открыв рот.
Добежав до перегородки, разделявшей зал на две части, я распахнул дверцу, доходившую мне до пояса, пролетел мимо изумленного Томаса Берда, который по-прежнему кричал и размахивал руками, упал на колени, схватил Сэма и прижал к себе.
– Я люблю тебя, – выпалил я, – как же я тебя люблю.
После чего зарылся носом в его шелковистые волосы и с такой силой его обнял, что у него, наверное, перехватило дыхание. По моим щекам катились слезы. Я вдыхал его чудесный запах, запах шестилетнего мальчика, и нащупывал пальцами крошечные мышцы на его спине.
Потом я подхватил сына на руки и вышел в заднюю дверь. Мне нужно было увести его из этого шумного сумбурного зала, где я не чувствовал себя в безопасности. Прежде всего я должен был защитить своего сына.
Вслед за нами вышел сотрудник службы безопасности. Оказавшись в холле, я усадил Сэма на стул.
– Он поднялся на крыльцо и попросил отвести его к папе, – сказал охранник, – мы там все рты пораскрывали.
Сэм, конечно, тоже был напуган. Он не понимал, почему отец плачет, и еще многое из того, что произошло с ним в последние двадцать с лишним часов, тоже не понимал.
– С тобой все в порядке, Сэмми? – спросил я, опускаясь перед ним на колени.
Потом осмотрел его с головы до ног, но не нашел ни порезов, ни синяков, ни следов от ударов.
Он, похоже, не знал, что ответить на мой вопрос. Он так и стоял передо мной, застыв в одной и той же позе. Совершенно потеряв голову, я, должно быть, нагнал на него страху. Не зря ведь детей называют эмоциональными зеркалами. Они отражают окружающую их обстановку.
Чтобы не пугать его еще больше, я постарался казаться спокойным, хотя внутренне был от этого далек.
– Сестра с тобой? – спросил я.
И снова молчание. Я осторожно взял сына за плечи.
– Сэмми, мальчик мой, а где Эмма?
Когда он наконец произнес первые слова, на его лице отразились замешательство и боль:
– Она осталась с теми мужчинами.
– Какими му…
Тогда Сэм вытащил из кармана конверт. Точно такой же, как я нашел в коробке на нашем крыльце. На нем тоже стояло: «Судье Сэмпсону».
– Они велели передать это тебе, – сказал он.
Я схватил конверт и поддел клапан пальцем. И опять внутри оказалась сложенная пополам бумажка. Я развернул ее и прочел:
Это тебе в награду за то, что выполнил наши указания. Хочешь увидеть дочь, продолжай в том же духе. Вскоре мы о себе напомним. И не забывай: ничего не говори.
– Ваша Честь, с вами все в порядке? – спросил охранник.
– Да-да, все хорошо, – ответил я, поднявшись и взяв Сэма за руку, – я сейчас отведу его к себе в кабинет. Огромное вам спасибо, что привели мальчика ко мне. Он… Думаю, он просто потерялся и его ищет мать. Но теперь все в порядке. Все хорошо. Благодарю вас.
– Всегда рад помочь, – сказал охранник, улыбнулся и на прощание махнул рукой.
Когда я схватил Сэма в охапку и отнес его в офис, меня захлестнуло осознание того, в какой чудовищной ситуации я оказался: Рэйшон Скаврон был лишь проверкой, чем-то вроде пробного шара, чтобы посмотреть, насколько мной можно управлять. Рэйшон Скаврон все это время был ни при чем. Их интересовало совсем другое дело, одно из четырехсот с лишним, по которым мне предстояло вынести решение. Я понятия не имел, какое именно.
Глава 12
Пока коллеги не начали засыпать меня вопросами о том, почему я вдруг отпустил признавшегося в своих преступлениях наркодилера и зачем Сэму было приходить к отцу на работу, я схватил сына и побыстрее убрался из офиса, пробормотав невнятные извинения и пару ничего не значащих фраз, чем только подогрел всеобщее любопытство.
По дороге домой я решил отложить вопросы, которые собирался задать Сэму. Элисон наверняка захочет услышать все сама, и ему не стоило лишний раз переживать выпавшие на его долю испытания.
Когда мы приехали, Элисон ждала нас на крыльце. Как только моя машина вынырнула из леса на поляну перед домом, она вскочила с кресла и побежала к нам. Незадолго до этого я позвонил ей и сообщил, что сегодня она сможет увидеть только одного нашего ребенка. Желая побыстрее его обнять, Элисон чуть не оторвала ручку на дверце машины.
– Ах, Сэмми… ты мой хороший… – повторяла она, стаскивая его с детского сиденья и с силой прижимая к себе.