Когда Мака подъехала, хлынул дождь.
Рабочие стояли под навесом в плащах, надвинув капюшоны, и были похожи на ку-клукс-клан.
Федорыча не было на месте. Где-то задержался, крутил свои дела. Он был большой крутила. Но делу это не мешало.
Семен с загипсованной рукой сидел на крыше. Под проливным дождем. Не может человек без работы. И Мака не может.
А Мика мог. Это была его стихия: сидеть и ничего не делать. Сидеть в кресле и трясти ногой, качая тапок.
С таким же упоением чайки парят над волнами. Но они охотятся за рыбой.
А Мика не охотился. Зачем? Мака заработает, купит и привезет.Мика мог читать сутками, сидя в кресле. Интересно: куда девались эти знания? Для чего они служили? Для усовершенствования? Вернее, для самоусовершенствования. Может быть, это смысл жизни? Постоянно усовершенствовать себя.
Мака не стала выходить из машины.
– В Москву. Домой, – скомандовала она своему шоферу.
Шофер Сережа лихо развернул машину. Он был хороший шофер и красивый мужик, на него было приятно смотреть. Но имел манеру вмешиваться в разговор. Если Мака говорила по мобильному телефону, Сережа комментировал. С одной стороны, это фамильярность. С другой – заинтересованность. А ведь приятно, когда кто-то заинтересован в твоей жизни.
Сережа включил приемник. Заиграло радио «Шансон». Старые песни – песни их молодости. В свое время они вместе пели. А сейчас – не поют и не вместе.
Мака сидит в своем загородном доме и строит. Мика сидит в Москве, в новой пятикомнатной квартире. И дружит. Единственный талант, который прорезался в Мике, – дружить. Он дружил с упоением и с полной самоотдачей.
Вокруг него образовалось сообщество из семи человек. В основном – коллеги по работе. Вместе ездили отдыхать на море, на рыбалку, на горные лыжи. По выходным собирались у Мики – пустая квартира. Выпивали и веселились от души. Как дети. Спорили. Искали истину.
Мика не был ведущим. Он был ведомый, но ему нравилось на вторых ролях. Исполнитель. Если ему что-то поручали, он делал точно и тщательно. Можно не перепроверять. Его любили. И он любил своих друзей. И был по-своему счастлив этой двусторонней привязанностью.
Мака иногда думала: что это за компания? Масонская ложа? Орден неудачников? Нет. Среди этой семерки попадались состоявшиеся мужики, занимающие хорошие посты.
Мака подозревала, что у них не удалась личная жизнь. Недостаток в любви они восполняли дружбой.
Принято считать, что несчастными бывают только женщины. Вовсе нет.Мужчины тоже бывают несчастны, когда натыкаются на непонимание.
Мика удивился при виде своей принаряженной, целеустремленной жены.
– Что-то случилось? – спросил Мика, оставаясь в кресле.
– Случилось. Я хочу, чтобы ты переехал на дачу.
– С какой стати?
– Я хочу сдать нашу московскую квартиру.
– Зачем?
– Чтобы получать деньги. Зарабатывать. Знаешь, сколько сейчас стоит пятикомнатная квартира в центре?
– Зачем тебе деньги? Ты же работаешь.
– Мне надоело работать. Я хочу жить, как ты. Сидеть и ничего не делать.
– Кто тебе мешает?
– Ты. Расселся один в пяти комнатах, а я вынуждена корячиться.
Мика промолчал. Принял к сведению. Потом сказал:
– Сдавать квартиру – это все равно что отдавать ее на поругание.
– Я знала, что ты не согласишься. Будешь тормозить всеми четырьмя лапами.
– Я урбанист. Люблю город и шум города. А дачную тишину я не выношу.
– Тогда давай разведемся.
– Зачем? Мы и так живем врозь.
– Я разменяю эту квартиру на две. И свою сдам.
– Зачем разменивать хорошую квартиру на две плохих? – удивился Мика.
Мака задумалась. В самом деле: зачем обесценивать хорошую квартиру, доставшуюся с таким трудом. Она ходила на прием к мэру Москвы. Это тоже целая эпопея, но сейчас не об этом. План переселения рушился. Надо куда-то пристроить Мику. Может быть, купить ему однокомнатную квартиру в спальном районе? Но Мика может отказаться. Он привык жить просторно.
– А где твоя Марья Ивановна? – спросила Мака.
Мика тяжело вздохнул. Ему не хотелось продолжать эту тему.
…Однажды Мака вернулась из своего загорода и застала в квартире большую компанию – семь друганов плюс молодая женщина. Не очень молодая, лет сорока. Похожа на певицу Толкунову – милая, русская, все волосы назад, лоб открыт, коса, переплетенная жемчужной ниткой. Просто Марья-краса.
Вся компания шумно обрадовалась Маке, а гостья старалась не смотреть в ее сторону. Мака сразу сообразила: это пассия Мики. Он решил, что она затеряется среди мужчин, будет непонятно: чья. Но Мака – стреляный воробей. Ей сразу стало понятно: чья. Она поразилась смелости Мики – не постеснялся привести любовницу в дом. И вел себя странно. Вызывающе. Дескать, никто мне не указ.
Мака посмотрела, посмотрела и ушла в свою комнату.
Она, конечно, могла шугануть всю эту компанию. Выставить за дверь. Но не захотела унижать Мику. Пусть изображает хозяина жизни. От Маки не убудет. Да и женщина не противная. Милая. Только у нее ничего не получится. Эту Марью-красу надо содержать, а если она не одна, а с ребенком, что вполне возможно, то надо содержать и ребенка. И нравиться этому ребенку и быть с ним справедливым. Воспитывать. А зачем? Мике гораздо комфортнее сидеть в кресле и трясти тапком. У него свои две дочери. А он способен любить только свое. Любить свое и ничего не делать.
Так оно и вышло. Марья Ивановна растворилась в пространстве вместе со своими жемчужинами. Вместо нее появилась новая. По телефону. У новой был явно еврейский акцент и характерное картавое «р». Мака прозвала ее Сара Моисеевна.
Эта Сара Моисеевна ей тоже нравилась. Тактичная, умная. Не нарывается. Скромно спросит:
– Можно Михаила Евгеньевича?
– Его нет, – ответит Мака. – Что передать?
– Передайте, что звонили с работы.
– Хорошо, передам.
Мака опускала трубку, входила в комнату и сообщала мужу:
– Звонила Сара Моисеевна.
Мика не комментировал. Он не поддерживал эти темы. Не хотел свидетельствовать против себя.
А может, и не было никаких Сары Моисеевны и Марьи Ивановны. Просто ревность стареющей Маки. И в самом деле: если она его не обнимает, то ведь кто-то должен это делать.
Единственная союзница Маки – Микина лень. Лень придавливает Мику к креслу, ставит его на якорь, лишает маневренности.Не был бы Мика ленивый, давно бы сбежал.
Зазвонил телефон. Мака любила потрындеть по телефону. С подругами.
Жаловалась на жизнь. На Мику.
– Не парься, – утешали подруги. – Он тебя не бросит. Он – порядочный.
– Блядует – и порядочный? А кто тогда непорядочный?
– Тот, кто предает. Мика – не предатель, как все остальные. Посмотри вокруг себя…
И в самом деле. Никто не сохранил первый брак. Все разошлись по нескольку раз.
Последнее время вообще мода пошла: мужики после сорока бросают своих жен после сорока и женятся на ровесницах своих дочерей.
В Америке – хороший закон: раздевает такого мужика догола. Хочешь трахаться – становишься бедным. А у нас в России ничего не меняется. Предал – и пошел дальше.
– А какой толк от Мики? – вопрошает Мака.
– Он тебя похоронит, – утешают подруги.
– А не все равно, КТО похоронит?– Не все равно. Это – самое главное. Итог.
Мака решила переночевать в Москве, чтобы не возвращаться в пробках.
Пробки – реалии последних лет. О чем это говорит? Выросло благосостояние трудящихся. Почти у каждого в семье – машина. А то и две.
Мака заглянула в холодильник. Блинчики «Морозко», яйца, три помидора и три яблока.
Мака вспомнила про пирожки, вытащила их из сумки, сунула в холодильник.
Три пирожка разогрела в микроволновой печи. Подала Мике.
Он стал есть, опустив голову, лбом вперед и походил на ребенка в казенном доме, к которому приехала мама на родительский день.
– Не понимаю, почему ты не хочешь жить за городом? Там воздух. Домработница. Ел бы по-человечески. Гулял по живописным окрестностям…