Деревце вытянулось чуть не в рост человека.
Никто точно не знал, что это за растение, просто называли его лимонным.
«Это наше любимое, хоть и незаконнорожденное дитя, — мать однажды пошутила при гостях. — Оно выросло из какого-то семечка, а такие, говорят, не цветут и не плодоносят, потому мы и не знаем, что это.»
Ималда училась во втором или третьем классе, когда ей в день рождения подарили азалию. Цветок долго и пышно цвел, но когда настала пора его выбросить, обнаружилось, что из земли тянется живой зеленый росток. Ималда вспомнила тогда, что ткнула туда однажды несколько косточек — то ли апельсина, то ли лимона.
Засохшую азалию она вырвала, а росточек оставила и заботливо ухаживала за ним.
— Ты ждал меня?
Листья теперь были яркие, гладкие, словно навощенные, на веточках — длинные острые шипы. Почва в горшке высохла и затвердела, как глина.
Ималда нашла на комоде карандаш и взрыхлила им землю, чтобы корни могли дышать.
Принесла из кухни воды, полила. Вода впиталась, как в промокашку — растение требовало еще.
— Пей, милый, пей!
Она принесла еще и опять не хватило.
Когда пошла за водой в третий раз, все двери остались открытыми: из кухни в коридор, из коридора в среднюю комнату и из средней в заднюю.
На обратном пути Ималда остановилась на пороге средней комнаты. Наверно, на том же самом месте, что и тогда.
Не думать об этом — молнией пронеслось в голове. Ималда закрыла лицо ладонями, выронив банку; та упала и разбилась вдребезги.
Звон стекла спровоцировал память, и Ималде опять пришлось пережить ЭТО, она опять увидела все до последней мелочи. Как в замедленном фильме.
…Их учительница математики заболела, замещал ее завуч, у которого своих хлопот полным-полно, а лишнего времени — нисколечко. Завуча любили за деловитость, за то, что всегда выполняет обещания, и за то, что написавших контрольную работу никогда не заставляет сидеть до конца урока.
«Учебники математики — на стол! — скомандовал он, — Дежурный, пересчитай! Все? Прекрасно! Небывалый случай! Отнеси учебники в мой кабинет! Тетради на парту! Пишем контрольную!»
Потом набросал на доске несколько уравнений, обошел учеников по очереди, собственноручно в тетради у каждого на уголке страницы отметил, какой пример решать, и вытер испачканные мелом пальцы.
«Кто решит, может идти домой! Желаю успеха!»
И вышел из класса.
Ималда закончила контрольную одной из первых; одеваясь в гардеробе, она решила, что еще успеет забежать домой и оставить там портфель — в балетную студию девочка обычно спешила со всеми своими школьными пожитками.
Двери были закрыты только на верхний замок, и она обрадовалась: значит мама дома, может, принесла что-нибудь вкусненькое.
Бросила портфель, сняла пальто.
«Не заметили ли вы в доме чужих вещей?.. Например, шарф, перчатки, что-нибудь из верхней одежды?» — месяца два спустя после ЭТОГО расспрашивал ее работник прокуратуры. Он явился в больницу и допросил Ималду в присутствии врача. Оситис долго не давал разрешения на допрос, но в конце концов был вынужден уступить.
«Нет, но мне кажется, я слышала голоса. Теперь так кажется.»
«Окно в средней комнате было открыто: может, звуки доносились с улицы?»
«Не знаю… Может быть…»
Провожая работника прокуратуры до выхода — в психиатрической больнице большинство дверей не имеет ручек и каждый врач носит в кармане халата свою, — Оситис спросил, как тот оценивает минувшие события.
«Обычный случай. Самоубийство в состоянии опьянения.»
«Вы очень категоричны.»
«Сама выбросилась из окна. Мы в этом не сомневаемся: нет следов насилия. Мелнава не оставила и никакого письма, а в таких случаях следствие особенно тщательно собирает материалы. У меня есть заключение экспертов. Наши эксперты ошибаются очень редко.»
«Значит, вы все же не исключаете ошибку?»
«На сей раз нет. Есть сопутствующие обстоятельства.»
«Какие, если не секрет?.. Вы же знаете, я врач девушки… Как теперь говорят, лечащий врач.»
«Какой там секрет!.. Последние полгода заведующая магазином кулинарии Алда Мелнава помногу пила. В рабочее время тоже. Иногда даже с такими, кто ошивается возле пивных бочек. Все мы не ангелы, но так низко… А для женщины это конец! За полгода она получила три выговора и предупреждение, что будет уволена с соответствующей записью в трудовой книжке. Не помогло. Спилась. Правда, она не первая и не последняя. То надо выпить с экспедиторами, то с кладовщиками, то с начальством — специфика.»