«А тебе гувернантка и нужна… — приятель выдержал паузу и веско закончил: — Работа теперь не проблема!»
«Вот именно! На фабрике!»
«А что плохого на фабрике? Мой зять в прошлом месяце зашиб двести пятьдесят чистыми.»
«Как же, как же — ты тоже сейчас все бросишь тут и подашься в слесаря!»
Разговор происходил в узкой и неудобной подсобке магазина, среди стеллажей, забитых галантерейными товарами. Тут были и свертки всевозможных размеров, и картонные коробки, и пачки трикотажных изделий, перевязанные бечевкой. Завмаг стоял под самым потолком на стремянке, роясь среди кофточек неопределенного цвета, под которыми прятал другие товары. Пророчества относительно смены профессии он невозмутимо пропустил мимо ушей.
«Еще могу дать тебе с дюжину «RAI-Sport.»
«А это что такое?»
«Финское средство от пота. Очень хорошее. Ты же все равно предлагаешь крем и тушь для ресниц, заодно толкнешь и это.»
«Сколько?»
«Мне надо по три пятьдесят, но обычно толкают по пятерке.»
«Ладно.»
«Лови!» — завмаг бросил два запаянных в полиэтилен пакета, по полдюжине бутылочек в каждом. Пакеты моментально исчезли в большой сумке Алексиса на длинном ремне.
«Может, ты все же подумаешь?» — с надеждой спросил Алексис, возвращаясь к начатому разговору.
«Я же сказал… Даже при большом желании невозможно. Ей всего семнадцать, а у нас коллективная материальная ответственность. Юридически она наступает только с совершеннолетия. И вообще — какая тут выгода? Ведь не прежние времена… Честное слово! Младший продавец — кроме как на зарплату рассчитывать не на что.»
«Рассказывай больше — так я и поверил!»
«Говорю как есть. А будет и того хуже, попомни мои слова! Вот в мае, когда открывается сезон в Юрмале, пусть попробует хотя бы на мороженом. Потом осенью сам увидишь — может, торговля ей не по душе и не по зубам.»
«Куда скажу, туда и пойдет!»
«Попробуй в Юрмале! Во-первых, на свежем воздухе, во-вторых… Дело твое, но мысль неплохая!»
Доходы Алексиса не были постоянными. Удавалось заработать лишь когда в порт заходили суда, на которых плавали его приятели еще со времен мореходки. В таких случаях всегда находился кто-нибудь, кто нуждался в торгашеских навыках Алексиса. Или, по крайней мере, в его паспорте для сдачи шмоток в скупку или комиссионку.
Ималда снова и снова с восторгом осматривала полутемное помещение. В ней пробуждалось что-то вроде гордости: она будет здесь работать! Ну, не совсем здесь, но это почти одно и то же. На «Седьмом небе», в самой «Ореанде» — звучит! И радость ее росла, ведь до последней минуты не верилось, что ее примут. В отделе кадров все уладилось быстро, по-деловому. Инспектор прочла справку из домоуправления, что Ималда раньше нигде не работала, сказала «хорошо, годится» и протянула анкету. Когда Ималда попросила разрешения взять анкету с собой, чтобы заполнить дома, инспектор даже уступила ей свое место за столом и дала авторучку: «Много ли вам писать-то!» Но главное — ни одного вопроса не задала. За это девушка ей была особенно благодарна. Здесь работали совсем не так, как в двух других отделах кадров, куда она ходила без ведома брата.
Ималда не хотела быть Алексису обузой, и хотя он старался скрыть, сестра все равно видела, что брат не приспособлен, а скорее не создан для того, чтобы справляться не только с чужими, но и со своими заботами.
В предложениях работы недостатка не было. Объявления передавали по радио, их можно было прочесть у ворот и в витринах справочных бюро. Приглашали мотальщиц и мотовильщиц, настильщиц и съемщиц, но Ималде названия этих профессий ни о чем не говорили, правда, встречались в конце объявлений и слова «а также ученицы вышеупомянутых профессий». То есть как раз то, что ей подошло бы.
В одном отделе кадров дядечка, стоявший рядом с гигантским сейфом, и казалось, приставленный к нему для охраны, вначале отреагировал на ее приход сдержанно. Наверно, к нему часто наведывались такие, для кого важен лишь сам факт устройства на работу, чтобы этим фактом успокоить нервы уполномоченного милиции или членов районной комиссии по делам несовершеннолетних. В поношенной и перешитой одежде матери Ималда скорее всего на такую и походила.
«Покажите трудовую книжку», — сурово сказал дядечка, но тут же смягчился, узнав, что девушка еще нигде не работала.
Он располагал большим выбором мест и специальностей — стал предлагать и рекомендовать, и в конце концов задал вполне логичный вопрос:
«В каком году вы окончили школу?»
«Я не закончила, я выбыла… Из девятого класса… По состоянию здоровья.»