Сейчас она встанет, оденется, пойдет в столовую, а потом в цех. Горновой Дмитрий Григорьевич Савельев пробьет длинным металлическим шестом летку и выпустит металл. Если в летке будет слишком много сырой глины, дико будет бушевать чугун, и по всему цеху разлетятся тяжелые огненно-белые искры.
Когда выпуск металла приблизится к концу и начнут стихать огненные взрывы, один из подручных охладит из брандспойта раскаленные подступы к отверстию летки. Потом металл начнет постепенно ослабевать. Потускнеет яркость света, затихнет гул огня. Горновой поднимет руку: «Внимание!» Затем опустит ее: сигнал машинисту заделочной пушки. Громоздкая, цилиндрообразная машина легко повернется на шарнирах и, точно присев, с подскоком плотно захлопнет выпускное отверстие. Мгновение — и сразу превратится в сияние огня, полностью замрет шум пламени, беснование искр.
С осторожностью горновой мастер приблизился к пушке. На мгновение он перекроет пар. Подручный быстрым и сильным движением бросит в цилиндр пушки лопату глины. Оглушительно засвистит вылетающий пар. Поршень пушки вгонит порцию глины в отверстие летки. Раз за разом, в облаках пара, под яростный его свист, поршень пушки начнет набивать в отверстие летки материал, который не даст чугуну вырваться на волю в неурочную минуту.
А когда эта работа закончится, примется за дело девушка. Она начнет ездить на мостовом кране взад и вперед, и люди внизу, на литейном дворе, с ее помощью возьмутся за уборку наплывов шлака, чугуна — всего того, что доменщики называют словом — «схардовина».
Лежа в постели, маленькая девушка, вошедшая в большой мир своей Родины, пыталась представить себе, как металл, выплавленный с ее помощью, взрыхляет землю на полях ее страны, как бегут по ее металлу поезда во все концы, как бороздит он моря в разных сторонах мира. В сиянии брызжущего металла, который она помогает выплавлять, открывалась перед маленькой мордовской девушкой вся Вселенная.
На рассвете
Вечером ждали грозу, но она прошла мимо и разрядилась далеко за городом. Мальчики сидели вместе со взрослыми. Стол был накрыт в палисаднике, под старыми липами. Длинный шнур настольной лампы протянули сюда из комнаты. По темной улице мимо палисадника, отгороженного пыльными кустами желтой акации, густо двигались в городской парк гуляющие. За этим близким шумом стояла тишина, а дальше, в глубине, далеко за домами, слышно было, как шумит завод. Дядя Павел, брат Витькиной матери, рассказывал о Магнитогорске. Он уехал туда работать горновым после того, как здесь, в родном городе, закрыли карликовые, нерентабельные старые домны. В первый раз после отъезда дядя Павел приехал на родину провести отпуск. Ему не было еще и тридцати лет, но мальчикам он казался стариком. Он держал себя солидно, пил водку равнодушно и крякал после каждой рюмки, как Витькин отец, пожилой пятидесятилетний мастер мартеновского цеха.
— Девушек на Магнитке мало, — говорил дядя Павел, подмигивая мальчикам, — все хочу жениться, а не на ком. Мы, доменщики, женихи разборчивые.
Витькин отец поглядел на жену.
— Не то что мы, мартенщики, — сказал он улыбаясь.
Мать ударила его чайным полотенцем по плечу:
— Ну-ка, повтори еще раз.
— Ничего не поделаешь, Танюша, — сказал дядя Павел, — мартенщики в отношении женского пола неразборчивый народ. Это всем известно. Недаром ихние печки мужским именем наречены.
Он помолчал, выпил, закусил балыком. Тяжелые ночные бабочки прыгали в воздухе вокруг лампы. Птицы во сне шевелились на ветвях старых лип.
— А время идет, — снова заговорил дядя Павел, — даже ты, Танюша, постарела. Определенный факт. И наглядный показатель: молодое поколение растет, — он кивнул в сторону Витьки, худого, остроносого мальчика, с белой, недавно остриженной под нулек головой, и спросил: — Ты как, Витька, по доменному делу пойдешь или тебя все-таки больше мартен привлекает?
— Я не знаю, — сказал Витька, — я еще не решил.
— А ты решай скорее, — сказал дядя Павел. — Доменное дело — это основа всему. Ты смотри — даже государство узнают по чугуну. Мартен, конечно, тоже имеет значение, но все-таки это музыка уже не та. Возьмем, например, мельника и кондитера. У кондитера работа чище, а у мельника зато почетнее. Его дело — основа, а не наоборот. Так и у нас. Верно я говорю, Степан Петрович?
Отец усмехнулся. Ему было лень спорить с дядей Павлом о том, что главнее для государства: чугун или сталь. Дядя Павел был уже сильно пьян, раз говорил так много. Доменщики народ молчаливый, а дядя Павел был настоящий доменщик. Мальчикам было смешно. Они перемигивались, хихикали, подталкивали друг друга локтями. Вчера они вернулись из пионерского лагеря и на рассвете, первый раз в этом году, собирались на рыбную ловлю. От дома Шандориных было ближе к пруду, здесь же хранились весла и вся рыболовная снасть. Борис пришел с вечера, чтобы переночевать у Витьки и завтра спозаранку выйти на пруд.