– Чего это она? – удивленно спросил Климов у проходящей мимо бабы.
– Жрать хочет, – спокойно пояснила баба, не останавливаясь.
– Что же мне с тобой делать?.. – вслух подумал Климов и вслух же решил: – Ну ладно. Пошли.
Климов повернулся и зашагал обратно, в сторону санатория. Кошка замолчала и двинулась следом. Не возле ноги, как собака, а следом. Она не собиралась заискивать и шла там, где ей было удобнее.
Навстречу им вырулила машина с ручным управлением. В ней сидели инвалид с товарищем. Похоже, они выехали на воскресную прогулку. У них были лица людей, настроенных на удовольствие. Климов сошел с дороги, пропуская машину, и тут же провалился по колено. Кошка тоже сошла с дороги, легко ступила на наст. Она была такая тощая, что практически ничего не весила.
Машина проехала мимо, фыркнув фиолетовым облаком, и в чистом воздухе сразу запахло городом.
Подошли к санаторию. Возле корпуса Климов обернулся к кошке и сказал:
– Подожди, я сейчас.
Кошка села и стала ждать.
Климов вошел в столовую и разыскал официантку Лиду.
– У вас нет объедков? – спросил он, обаятельно улыбаясь.
– Кому? – не поняла Лида.
– Там кошка, голодная как собака… – Климов достал из кармана рубль и переместил его в карман Лидиного белого фартука.
– Ой, да ну что вы. Зачем? – мило возмутилась Лида, но настроение у нее не ухудшилось.
Она качнула головой, как бы осуждая Климова за мелочность, и скрылась в недрах своего хозяйства. Через минуту вернулась и принесла небольшую кастрюлю с объедками. В кастрюле были каша, капуста, надкушенные пончики и даже несколько целых сосисок. Значит, кто-то умел себя сдерживать, хотя и платил за путевку полную стоимость. Без скидки.
Климов вернулся к кошке, поставил перед ней кастрюлю, волнуясь и одновременно ликуя от предстоящей кошкиной радости. Но кошка никакой радости не обнаружила. Она деловито опустила морду в кастрюлю и не подняла ее до тех пор, пока все не съела и не вылизала кастрюлю до стерильной чистоты. Живот у нее постепенно набухал, как у комара, севшего на руку и пьющего кровь. Наконец кошка извлекла морду из кастрюли и посмотрела на Климова. Зрачки ее из продолговатых стали круглыми.
– Еще? – спросил Климов.
Кошка промолчала. Продолжала глядеть.
Климов снова пошел к Лиде, и она снабдила объедками. На этот раз, Климов заметил, в кастрюле была преимущественно каша. Кошка тоже обратила внимание на это обстоятельство, но все равно принялась есть – наверное, впрок. Она была не уверена в завтрашнем дне и даже в сегодняшнем вечере.
Из корпуса вышла старушка, соседка Климова. На ней была черная широкая шуба с квадратными плечами, похожая на кавказскую бурку.
– Вторую кастрюлю ест, – насмешливо восхитился Климов.
– Она же лопнет… – Старушка удивленно раскрыла свои полудетские глаза. – Разве можно так перегружать голодный желудок?
Климов отобрал у кошки котелок и отнес его на кухню. Когда он вернулся, то увидел возле корпуса сестру-хозяйку Елену Дмитриевну. На ней был ватник, надетый поверх белого халата. В руках она держала стопку махровых полотенец, от этого ее спина была выпрямлена, а гордая осанка сообщала гордость всему ее существу. Как правило, люди, занимающие низкую ступеньку на престижной лестнице, любят показывать свою власть – это их способ самоутверждения. И Климов, публикующий научные статьи в научных журналах, был для сестры-хозяйки самый заурядный отдыхающий, даже хуже, чем заурядный, потому что он нарушил правила внутреннего распорядка.
– Чья кошка? – строго спросила Елена Дмитриевна.
– Ничья.
– А как она сюда попала?
– Я принес, – сознался Климов и почему-то заробел.
– Значит, ваша?
– Ну, моя…
– Не вздумайте оставлять ее здесь. Ее собаки разорвут.
Климов вспомнил, что при санатории действительно пасутся две дворняги, одна – без хвоста, и обе без гордости. Собаки-попрошайки. Каждый раз после обеда отдыхающие выносили им куски и кусочки, и собаки преданно смотрели людям в руки и глаза. Конкуренцию кошки они вряд ли потерпят.
– И не вздумайте брать ее себе в номер, – предупредила сестра-хозяйка. – У нас в помещении животные запрещены.