– Это правда, – сказала Эвелин. – Наши сотрудники в Бетесде[3] провели микроскопическое исследование. Ты видишь перед собой мозг этого существа.
– Раз ты уже знаешь ответ, то какого черта ты втянула меня в эту историю?
– Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы, а чтобы ты ответил на мои.
Хэнк, раздраженный, вновь склонился над Червем. От существа исходил сильный запах эфира – резкий, жгучий, – с едва уловимым оттенком, как он решил, разложения.
– Начнем с мозга и проследим, куда уходит один из второстепенных ганглиев. Хитрая, между прочим, штучка – проходит повсюду и заканчивается… заканчивается в одном из алембиков. Посмотрим другой, и он… тоже заканчивается в алембике. Их здесь полным-полно. Ну-ка, посмотрим… эй, а вот этот идет к одной из структур сквозной кишки. И что же это может быть? Язык! Их там полно. Ну-ка, ну-ка… здесь их целая цепочка – прямо внутри кишки – несомненно для того, чтобы определять вкус проходящего вещества. А эти маленькие емкости с клапанами сразу за языками открываются, если в грязи содержатся определенные питательные вещества, которые привлекают Червя. Ну, кое-что мы получили. Сколько времени мы уже возимся?
– Около полутора часов.
– Мне показалось, что дольше. – Он подумал, что можно было бы сварить еще кофе, но решил не делать этого. – Итак, что же мы тут имеем? Вся эта неимоверная масса мозга – для чего она?
– Может быть, вся она используется разумом как таковым?
– Разум как таковой?! Ничего подобного не существует. Природа не развивает разум без определенной цели. Он должен для чего-то использоваться. Посуди сама. Судя по всему, значительная часть отводится вкусу. У этого существа десятков шесть отдельных языков, и я не удивлюсь, если окажется, что чувство вкуса у него намного детализированнее, чем у нас. А тут еще все эти крохотные алембики, в которых происходят бог знает какие химические реакции.
Давай предположим на минуточку, что оно может сознательно управлять этими реакциями, на что должна уйти значительная часть массы мозга. Когда земляная масса поступает с переднего конца, она опробуется на вкус, возможно, небольшая часть откачивается и пропускается через алембики для трансформации. Оставшийся продукт запускается в срединную кишку и проходит через еще несколько полос языков… Вот тебе еще одно заключение: эти существа должны с великой точностью знать состояние своего здоровья. Не исключено, что они способны создавать лекарства для себя. Если подумать, то я не вижу здесь каких бы то ни было признаков болезни. – Тяжелый запах Червя заполнял все помещение. У Хэнка немного кружилась голова, и он попытался отогнать от себя это ощущение.
– Так… значит, мы имеем существо, у которого энергия и внимание по большей части направлены в глубь себя. Оно скользит сквозь рыхлую среду, и одновременно эта самая среда скользит сквозь него. Во время прохождения почвы оно анализирует ее вкус, и можно предположить, что почва будет пребывать в постоянном состоянии изменения, а значит, оно воспринимает вселенную гораздо непосредственнее, чем мы. – Он хохотнул. – Похоже, что это глагол.
– Ты о чем?
– Это один из афоризмов Бакминстера Фуллера[4]. Очень к месту. Червь непрерывно преобразует вселенную. Он поглощает все, что попадается на его пути, усваивает, преобразовывает и извергает. Он представляет собой фактор перемен.
– Очень мудрено. Но не дает совершенно никакого представления о том, как справиться с ними.
– Ну, конечно, нет. Они разумны, а разум все усложняет. Но если бы ты ждала от меня обобщений, я сказал бы, что Черви прямолинейны и покладисты – взять хотя бы то, как они слепо ломятся вперед, – и добавил бы, что средства для изменений у них весьма разнообразны, о чем свидетельствует множество алембиков. Это, пожалуй, определяет их подход к нам. Прямолинейный, но притом использующий весьма окольные пути, о которых мы не имеем представления. Значит, покончив с нами, они двинутся дальше и даже не оглянутся.
– Кошмар. Прямо в дрожь кинуло! Берись-ка снова за дело.
– Эвелин, послушай, я устал. Я сделал все, что мог, и, как мне кажется, поработал очень даже хорошо. Мне не помешало бы отдохнуть.
– Ты еще не касался этих штук возле клюва. Рук, или что это еще такое.
– Чтоб тебя! – фыркнул Хэнк, вновь повернулся к трупу, вскрыл нарост и снова заговорил: – Конечности состоят из твердого и плотного материала, похожего на зубную ткань. В данной имеется несколько движущихся частей; все они управляются мышцами, крепящимися рядом с наростом. Там же имеется пучок ганглиев, связанных очень короткой перемычкой с мозговым веществом. Теперь я вскрываю мозговое вещество и вижу там маленькую черную железу… ой… я задел ее лезвием. Ф-фу-у, какой запах. Так, прохожу глубже. – Позади железы обнаружилась маленькая белая структура, прямоугольная твердая сеточка, выглядевшая как нечто среднее между какой-то вспомогательной микросхемой и квадратиком зерновой подушечки «Чекс».
3
Бетесда – пригород Вашингтона, где находится комплекс медицинских научно-исследовательских центров.
4
Фуллер, Ричард Бакминстер (1895–1983) – американский инженер, архитектор и мыслитель, изобретатель геодезического купола.