Выбрать главу

Чрезмерная любовь к герою подвела автора, а то бы он без труда заметил в личности Пастернака то, что Томас Манн называл «двойным благословением», благословением и неба и бездны. Есть, бывают на свете такие любимчики - и Богу свечка, и черту кочерга. Они красиво, артистически проживают свою жизнь, они ослепительно ярки, захватывающе талантливы, они становятся кумирами поколений, все так. Да только одна старая и очень большая книга учила нас земных кумиров не творить и всему блескучему и слишком артистическому доверять не вполне. Но автор так любит своего героя, что и мысли об этом не допускает. «Христианство Пастернака, - пишет Быков, -I его щедрый и свободный творческий дар, его ду-• шевное здоровье раздражают мелких бесов современной культуры, как прежде раздражали мастодонтов советских времен». Круто: не любишь Пастернака - значит, ты или советский мастодонт, или мелкий бес. Эдакий террор любви! Какое это nce-таки вредное чувство, сколько же бед от него… Не думаю, что какому бы то ни было человеку, тем более россиянину XX века, возможно было воплотить в себе нравственный идеал христианства. Томик Пастернака навсегда останется со всеми читателями поэзии, и актуализация его присутствия в современной культуре -хороший знак, знак Ядной тоски по утраченной духовной высоте искусства, но обожествлять его личность, мне кажется, напрасная затея.

КОСТЮМ ЕСТЬ, ТЕЛА ПОКА НЕТ

Веселому и добродушному нраву императрицы Елизаветы мы обязаны появлением на свет Русского государственного театра - 30 августа 1756 года «кроткия Елисавет» подписала соответствующий указ. Через двести пятьдесят лет в этот день старейший театр России, бывший императорский Александрийский театр Санкт-Петербурга, принимал гостей после великолепной реконструкции. У старейшего театра начинается новая жизнь.

Чертог сиял! И на лица главных режиссеров других петербургских театров, приглашенных на открытие Александринки, ложились тени смешанных чувств, среди которых мелькала и явная ревность. Их нетрудно понять: такой красотищей никто похвастаться не может. Отсутствующую в театральном Петербурге волю к жизни и пробивную силу нынешний художественный руководитель Александринки, москвич Валерий Фокин воплотил в поистине императорских масштабах. Здание, спроектированное самим Карлом Росси, одно из главных достопримечательностей города, ныне оборудовано по последнему слову техники и возрождено во всем имперском блеске. Сделали с умом и вкусом: новодел не бросается в глаза, бархат и позолота не вопиют, по сдержанно мерцают, а «Музей русской драмы», расположенный в анфиладе третьего яруса, способен поразить любого скептика. В запасниках Александринки оказались сотни костюмов и аксессуаров из прошлого, так что зритель, поднявшись на двухстороннем лифте, вмещающем полторы тонны живого веса, может полю боваться на подлинные сценические платья XIX века и порыдать над крошечными шелковыми туфельками знаменитых примадонн: увы! ни таких ножек, ни таких актрис больше не предвидится!

Представление, которым открылась возрожденная Александринка, не успело надоесть очаровательным абсурдом в постановке режиссера-экспериментатора Андрея Могучего: длилось около сорока минут. Елавной задачей тут было продемонстрировать возможности обновленной сцены, и они были явлены - мягко опускались и поднимались многоразличные задники и кулисы и оркестровая антресоль, на проекционных экранах мерцали изображения легендарных артистов, даже как бы оживленно подмигивающих зрителю (компьютерная обработка дает и такие возможности)… На воздушных петлях взмывали вверх, тревожно помахивая пуантами, танцовщицы в белых юбочках и обтягивающих бе-] лых шапочках, что придавало им какой-то больничный вид. Е1з глубины сцены, тяжело покачиваясь, приблизился некто в цилиндре и сюртуке, отливавших металлическим блеском, - то был бархатный бас Александринки, народный артист России Николай Мартон. Он изображал нечто вроде соборной души театра, а потому бредил афоризмами из классических пьес. Eiotom явились загадочные персонажи в красных длинных платьях, с осветительными приборами, установленными прямо над головой. Потом люди в белых фраках пронесли вдоль сцены справа налево силуэты розовых фламинго. Потом из волшебного черного ящика появился первый поздравляющий - директор Большого театра Анатолий Иксанов, как всегда всем довольный и не имею щий на лице ревнивых теней. По простой причине, которую он сам и объявил обновленной Александринке: «Вы старше, но мы-то дороже!» Все" это время пианист Алексей Гориболь на левом краю сцены невозмутимо, но с чувством играл музыку Леонида Десятникова.

Все бывшие императорские театры приветствовали старейшего собрата: Валерий Гергиев (Ма-риинский театр) прислал видеописьмо, а Малый театр счел нужным прибыть лично: Элипа Быстрицкая, Ирина Муравьева и Юрий Соломин прочли поздравительную оду и подарили театру изящную фигурку благодетельницы - императрицы Елизаветы…

Итак, на сегодняшний день старейший государственный театр страны представляет собой чистую, ослепительно прекрасную форму, в которой пока пет никакого содержания. Что будут играть на этой замечательно оснащенной сцене? Что останется от старого репертуара и каков таков будет новый?

Вообще-то пока что по творческим вопросам московский Малый театр значительно превосходит старшего императорского брата, как это и было не раз в истории русского театра - не зная резких перемен, избегнув диктата идеологической и стилистической моды, Малый имеет и обширный репертуар, и богатую индивидуальностями труппу, и добротную, а иногда и превосходную режиссуру. Видите ли, ремонт для театра вещь хорошая, но не главная. Великие спектакли возникали, бывало, в подвалах и чердаках, на маленьких пространствах и в случайных залах, потому что театр - дело живое и заводится от духа творчества, а не от сметы. Поэтому нынешний праздник Александринки - праздник но форме, а не по существу.

Валерий Фокин, конечно, незаурядный режиссер, но за годы руководства Александринкой поставил только один интересный, яркий спектакль -«Ревизор» Гоголя. Другое увлекало его, иное вдохновляло - явный победитель пространств, он привык завоевывать все новые и новые. Сможет ли Фокин остановиться и углубиться в творчество? Вот уже он публично заявляет о необходимости «малой сцены» для Александрийского театра, и это тогда, когда на основной-то сцене нечего играть. И вспоминаешь, что руководимый им Центр имени Всеволода Мейерхольда, огромное здание в Москве, тоже блещет техническими возможностя ми, но что-то не спешит познакомить зрителя с 1 выдающимися театральными экспериментами.

Просматриваются тревожные симптомы. Театральной общественности явно следует внимательно приглядывать за Валерием Фокиным, на всякий случай держа в руках смирительную рубашку, и когда/если режиссер потребует ради очередной «малой», «новой», «другой» сцены снести в Петербурге квартал, эту рубашку применить по назначению. С Валерием Гергиевым такой операции не проделали, а жаль.

Сказанное не отменяет выдающихся заслуг Валерия Фокина в деле реконструкции театра: они очевидны, и новая Александринка по праву нравится решительно всем. Правда, обычно живое тело, руководимое разумом, шьет себе платье по карману, а здесь наоборота блистательный костюм будет подбирать себе подходящее живое тело. Фантасмагория во вкусе Гоголя! Проказы имперского духа!

И скажу вам уж совсем прямо: сделать ремонт театра, имея толковых специалистов, государственную поддержку и приличные деньги, дело трудное, хлопотное, но реальное. А вот как сделать ремонт таланта?

СЧАСТЛИВЫЙТЕАТРДОННЫБЕЛЛЫ

Фильм о поэте Белле Ахмадулиной был показан на канале «Культура» в день ее юбилея. То был своего рода парадный портрет на фоне друзей-шестидесятников, говорящих дежурные комплименты. Ни одного острого или оригинального слова так и не прозвучало, а зря: уж кто-кто, а Белла Ахмадулина - явление, достойное всяческого изумления.