- Aiuti, - кричали живые, - aiuti...
Они кричали! Но некоторые потеряли дар речи. Известный ученый Чезаре Ламброзо писал: "В момент катастрофы 300 рабочих, готовых войти на фабрику, остались на улице и чудом спаслись, но они так обезумели, что когда директор хотел произвести перекличку, то никто из них не назвал своего имени - они не могли его произнести". А русские корабли приближались...
О люди и улицы нежной Мессины,
Приветствуйте каждого русского сына...
Движимые к людям любовью высокой,
Пришли из страны вы - великой, далекой.
Практическая эскадра якорей не бросала, ибо грунт под морем ходил ходуном. Броненосцы работали машинами, удерживая себя в дрейфе возле Мессины - еще содрогавшейся в затуханиях катаклизмов земли и моря.
- С богом! - сказал Литвинов, крестясь. - Врачей, фельдшеров и санитаров высаживать с первыми шлюпками, обратно забирайте раненых, детей и женщин... Братцы! - обратился он к матросам. - Всегда помните, что вы - русские...
Итальянская журналистка Матильда Серао писала:
"В истории Мессины были тысячи страниц человеческой доброты и щедрости. Но самую первую, самую вечную и самую нетленную страницу в эту историю вписали они - светловолосые славяне, столь сдержанные на вид и столь отзывчивые на деле..."
Мессина еще с грохотом разрушалась, когда русские моряки вошли в эти грандиозные руины, как в пламя ужасной битвы. Каждый из них сохранил в своей памяти что-то свое, незабываемое. Один помнил человека с оторванной рукой, который бежал куда-то, ничего не видя. Другой запомнил мертвых супругов, убитых в кровати, застрявшей под самой крышей дома. Третий видел, как из окна четвертого этажа, связав простыни в жгут, спускалась при свете пожаров обнаженная девушка, а ее сестра, уже мертвая, зацепилась за карниз балкона и свисала вниз головой над провалом улицы...
Матросы пошли - как в атаку.
- Давай, давай! - кричали они. - Давай, работай... К кораблям уже подваливали шлюпки с первыми ранеными. Матросы не знали итальянского языка, а потому всем мужчинам и всем женщинам говорили только одно:
- Ничего, синьор.., ничего, синьорита...
Услышав где-либо стон, доносившийся из-под развалин, они разбрасывали камни и балки, чтобы добраться до задавленных, но еще живых людей. Лом или кайла в таких условиях не годились - можно было поранить человека под обломками. Всю основную работу матросы проводили голыми руками. А иногда приходилось разбирать горящие завалы - и опять-таки голыми руками!
Офицеры и гардемарины трудились с матросами наравне...
Вечером Мессина испытала еще один толчок и знаменитая церковь Аннунциатта ди Каталони, краса и гордость Италии, строенная еще на варе человечества, рухнула. Под обломками зданий теперь оказались и многие наши матросы. Шлюпки доставляли на корабли не только спасенных, но и самих спасителей - обгорелых, с переломами рук и ног, с пробитыми черепами; в корабельных лазаретах неустанно визжали пилы - ампутация шла за ампутацией.
На помощь русским пришли корабли английские и французские; прослышав о беде, поворачивали на Мессину пассажирские лайнеры; на полных парах примчались русские кан-лодки "Гиляк" и "Кореец", до этого ходившие возле берегов Кипра. На улицах города застучали выстрелы - все мародеры расстреливались на месте, без суда и следствия. Русская эскадра выставила караулы около префектуры и развалин Аннунциатта ди Каталони; скоро на борт крейсера "Адмирал Макаров" матросы с трудом взвалили несгораемую кассу итальянского банка.
- Двадцать пять миллионов лир, - сказали они, вытирая пот. - Можете пересчитать.., копеечка в копеечку!
Чезаре Ламброзо, как психолог, заметил: "Дети оставались по три дня на подоконниках третьего и четвертого этажа, имея вокруг себя со всех сторон пропасти, а между тем не давали ни холоду, ни головокружению, ни усталости, ни сну себя победить. Более всех сопротивлялись смерти дети!" А самая трудная доля выпала врачам: операционные пункты были устроены посреди улиц, и они сутками выстаивали на ногах, испытывая под собой содрогания почвы, и оперировали (ночью при свете факелов). Всех раненых матросы сначала относили сюда, клали на землю, утешая, как умели:
- Ничего, синьор.., ничего, синьорита... Итальянцы это слово запомнили:
- Ничако.., ничако.., ничако, марини!
17 декабря на рейд Мессины ворвался на полной скорости итальянский крейсер "Витторио-Эммануэл" под флагом королевской четы, причем Литвинов указал сигнальной вахте:
- Салютации не учинять.., сейчас не до этого! Итальянская королева Елена сразу же прибыла на "Славу"; она получила образование в России, считала себя наполовину русской и просила называть ее просто - Еленой Николаевной.
- Владимир Иваныч, что я могу сделать для вас? Литвинов, сняв фуражку, поцеловал руку королевы:
- Умоляю - марли и медикаментов и, ради бога, позвольте мне отпустить в Неаполь хоть один броненосец: уголь в бункерах на исходе, а машины все время работают винтами, в отсеках навалом лежат раненые. Их надо поскорей переправить в госпитали!
"Слава" ушла в Неаполь, имея на борту 550 раненых детей и женщин (мужчин не брали). Из этого числа некоторые умерли в пути - их погребли в море, учинив салютацию, как положено всем павшим.
- Я слышала от англичан, - сказала Литвинову королева, - средь ваших матросов уже имеются жертвы.
- Да, ваше величество. К великому сожалению. Люди пропали без вести. Очевидно, засыпаны под развалинами. В этой суматохе трудно пересчитать все команды... А жертвы неизбежны.