– Бармалей!
Воскликнула она в знак приветствия и распростёрла руки для объятий, хотя между нами было не меньше пятнадцати метров. Я почувствовал себя ещё более неловко: Саша была красива и пользовалась в панковской тусовке известной степенью уважения, тогда как я в их компании был новичок. Я был всего лишь шестнадцатилетний мальчик, получающий от сердобольного отчима пиздюлей на завтрак, обед и ужин; поверить, будто моё появление может кого-нибудь осчастливить, особенно такую крутую девушку, какой была Ленор, – мне было крайне сложно.
Мы с Коляном поздоровались стандартным панковским рукопожатием, а Ленор обняла меня и поцеловала в щёку. Для неё это ровным счётом ничего не значило, – она со всеми здоровалась подобным образом, и всё же я был преизрядно смущён таким актом внимания.
Я предложил им поучаствовать в покупке бухла.
– Правда, – признался я, – у меня всего сто сорок рублей.
– Забей, – лаконично сказал мне Колян, и мы отправились к Димке.
В компании панков у всех вечно не было денег, но при этом они относились к деньгам с пренебрежением, что любили подчёркивать при всяком удобном случае, и этот случай как раз был подходящим.
Разговор о деньгах плавно перекочевал с улицы в димкину квартиру. Ленор безапелляционно заявила, что презирает деньги.
У меня в голове возник вопрос: как можно презирать деньги, если ты их не зарабатываешь, но озвучить эту мысль мне тогда показалось невежливым.
– Деньги развращают людей, делают их меркантильными и подлыми, – продолжала Ленор. – Но главное: деньги лишают людей свободы.
– Каким же образом? – спросил Илюха, отхлёбывая портвейн прямо из горла стеклянной бутылки.
Мы все сидели на кухне и по очереди курили в открытую форточку, – это было необходимо, поскольку Димке родители курить не разрешали.
– В погоне за деньгами люди теряют не только свои лучшие годы, но и свои мечты, а стало быть, свободу, – серьёзно ответил Димка. – Вместо того, чтобы жить сегодня и быть счастливым, человек стремится заработать как можно больше, он преследует богатство, но упускает жизнь.
– Такое возможно, – согласился Илюха. – Но это не ответ на мой вопрос: как наличие денег может лишить человека свободы?
– Человек с деньгами не свободен по определению, – констатировала Ленор. – Деньги становятся не только средством, но и целью его существования. Чем больше денег человек зарабатывает, тем сильнее он стремится преумножить свой капитал, – об этом писал Карл Маркс, после упоминания Маркса я почувствовал себя бесконечно тупым и невежественным. А Саша тем временем продолжала: – В итоге человек теряет свои истинные цели и самого себя. Деньги уничтожают в человеке личность, превращая его в раба собственного кошелька.
– Это лишь в том случае, если мы говорим о слабохарактерном человеке, лишённом собственной воли, – заметил Илюха. – Но я в третий раз повторяю свой вопрос: как свобода может быть уничтожена деньгами?
– Только утратив всё, мы обретаем свободу, – многозначительно произнесла Саша.
Моё образование на тот момент не позволяло определить, сколь оригинальны были речи Ленор, но, несмотря на свою отсталость, я был искренне восхищён новаторством её идей.
Илюха моего мнения не разделял, и я с нетерпением ожидал контраргументов с его стороны, однако их не последовало, потому что вместо ответа он подошёл к Ленор, прижал её к себе, и они слились в полном страстного вожделения поцелуе, после чего отправились в ванную трахаться.
Это и была их свобода – свобода подростков, у которых не было ничего, кроме самих себя, и которые спешили распорядиться своей свободой, отдав себя ближнему в знак симпатии, протеста против общественной морали и просто от нечего делать.
Их понятие о свободе сводилось к известному тезису «No gods. No masters». Свобода панков строилась на отрицании авторитетов и принятых норм. Это была свобода разрушения, хаос, хотя мои собутыльники предпочитали именовать это звучным словом «Анархия».
Мне тогда ещё не пришло в голову, что убеждения, построенные на отрицании, обыкновенно являются наиболее поверхностными уже хотя бы потому, что они являются вторичными, и за основу в них берётся утверждение, которое необходимо оспорить, – это сродни мусульманским мечетям, построенным на развалинах христианских церквей, которые возвели на развалинах римских святынь, в свою очередь построенных на развалинах иудейского храма.
Первого апреля меня ждал первый вступительный экзамен: творческий конкурс. Он состоял из трёх этапов: нужно было принести шесть своих публикаций в СМИ, написать творческое сочинение и пройти собеседование. В связи с этим в марте мои занятия у репетиторов вступили в фазу активной подготовки.