– Милый, я знаю, ты терпеть не можешь есть, как проснёшься, но ведь я специально разбудила тебя сегодня пораньше, – Она поцеловала меня в шею и нежно обняла сзади.
В любой иной ситуации я отказался бы завтракать, – пусть даже мою голову положили бы на плаху, я не изменил бы своего мнения. Однако сила убеждения Насти заключалась в полном отсутствии применения силовых приёмов: Она действовала более элегантно, используя нежность и мягкость, и мне всегда хотелось сделать именно то, что Она хочет. Разумеется, это определённое управление человеком, но, если бы все женщины поступали, как Настя, в мире случалось бы намного меньше разводов.
После завтрака мы с Настей дошли пешком по улице Косыгина до Воробьёвых гор. Там перед нами открылось величественное и непреклонное главное здание МГУ.
– Волнуешься? – спросила Настя.
– Нет, – искренне ответил я и сам удивился этому обстоятельству. Казалось бы, сейчас мне предстояло сдать главный экзамен в своей жизни, вся моя дальнейшая судьба зависела от того, насколько хорошо я напишу это сочинение, – я ведь даже не удосужился подать документы куда-то ещё. Однако, стоя перед исполинским храмом науки, я не чувствовал себя дрожащим абитуриентом, пришедшим сдавать вступительные экзамены. Я стоял с любимой девушкой на Воробьёвых горах и наслаждался воплощённым чудом архитектурной мысли, Настя держала меня за руку, а все прочие житейские мелочи были не так уж важны.
– Правильно, – сказала Она. – Не волнуйся. Ты более чем готов и отлично справишься.
– Спасибо, что веришь в меня, Солнце, – с нежностью произнёс я.
– Я верю в тебя, как ни один поп не верит в своего бога, потому что ты здесь, передо мной. Настоящий. Живой. И у тебя всё получится.
Она говорила это, а я знал, что это именно так. Моё доверие к Насте не знало границ, и если бы Она сказала, что я могу летать, не удивлюсь, если бы я в тот же миг без труда поднялся в воздух, словно Чеширский кот.
– Штурмуй этот замок, мой рыцарь, – улыбнулась Она, а просверк света в Её глазах был мне благословением.
Я нежно провёл рукой по Её щеке, а затем поцеловал Её, и поцелуй этот был мне причастием.
Заглянув в зеркало ультрамариновой бесконечности, я увидел уверенно кивающее лицо человека, способного на любые подвиги, и не без удивления узнал в нём собственные черты.
Настя осталась стоять у парапета смотровой площадки, но смотрела не на столичную панораму, а на меня – я знаю, потому что чувствовал, как её лучи ложатся мне на правое плечо.
Шпиль сталинской высотки пронзал небеса, как шпага пронзает бескрайнюю плоть, и звезда здесь была очень кстати. ГЗ МГУ по форме и энергетике скорее напоминало собор, нежели учебное заведение – совершенное по своим формам и расположению оно словно Хогвартс довлело над окружающим миром, меняя его течение и вместе с ним суть причин явлений.
Но вошёл я этот храм не как верующий, но как знающий, наполненный спокойствием и гармонией. Это состояние наполняло меня энергией такой силы, что я без труда мог бы отапливать Оймякон.
Вот все расселись, нам объяснили правила игры, а затем по традиции в аудиторию внесли конверт, распечатали и достали оттуда список тем сочинения. Из предложенного я выбрал «Темы дуэли в творчестве Тургенева и Толстого».
Написав тему в черновике, я хотел было начать обдумывать план сочинения, но внезапно вспомнил, как нежно и страстно поцеловала меня на прощание Настя. Это было настолько сильно, что я всё ещё ощущал вкус её губ у себя на устах. Я произнёс её имя и все мысли покинули голову, я почувствовал сперва в передней части мозга, а затем и всем телом, как пульсирует жизнь, как тепло до краёв наполняет моё существо и выходя за его границы, расходится вокруг незримым светом.
Я не заметил, как я начал писать: мысль текла и развивалась, но я совершенно не думал о теме своего сочинения, однако когда я закончил и перечитал написанное, я удивился тому, насколько хорошо у меня получилось. Сочинение было полным, подробным, гармоничным: там, где нужно было остановиться подробно, я останавливался, где хватало двух предложений, был краток, но наиболее занимательными были мысли: я изложил всё очень просто, но вместе с тем, написано было настолько хорошо, что мне даже не верилось, что это вышло из-под моего пера. Даже почерк был мой, но всё-таки отличался. Переписав сочинение в чистовик (хотя ошибок в нём не было), я сдал свою работу и первым из абитуриентов покинул «шайбу» главного здания.