Через неделю состоялся экзамен по английскому языку, который – спасибо занятиям – я сдал идеально.
И вот, в конце июля состоялся день оглашения результатов.
Мы с Настей надели рваные синие джинсы, кеды, чёрные футболки с богомерзкими надписями и, взявшись за руки, вышли из дома. Пройдя через Нескучный сад, мы вышли на набережную и не спеша тёплым июльским утром дошли по ней любимым маршрутом до Каменного моста. Перейдя через реку, мы поднялись к дому Пашкова и мимо Библиотеки направились к Храму знаний по Моховой улице.
Я вёл Её на журфак, словно к себе домой. Она была рядом, и я ни секунды не сомневался в том, что это место – мой дом, я ощущал его своим домом, самым близким и знакомым мне местом на земле.
Взявшись с Ней за руки, мы поднимались по мраморным ступеням к портрету Михаила Васильевича, словно восходили к вратам Петра. В 232-й аудитории (бывшей Коммунистической) уже собралась известного рода толпа абитуриентов. Почти все они были в компании родителей или бабушек. Я был едва ли не единственным, кто пришёл сюда с девушкой: в конце концов, каждый приводил самых близких.
Началось оглашение результатов. Отдельным списком оглашались имена студентов Международного отделения.
– Агафонов Андраник Сергеевич… Агафонов Артур Сергеевич… Бирюков Алексей Валерьевич… – зачитывала декан факультета. Она не спеша продвигалась по алфавиту, я смотрел в зал и по радостной реакции людей узнавал своих однокурсников. – … Калашников Глеб Георгиевич… Кузнецов Иван Андреевич… Николайчук Александр Николаевич… Оганесян Игорь Каренович… Петухов Ян Алексеевич… – Я видел, как какой-то парень обнимается со своей мамой, по необъяснимой причине это выглядело так трогательно и умилительно. А декан продолжала и уже вплотную приблизилась к букве «С»: – …Семенков Олег Олегович, Скуратов Василий Андреевич… Смолин Фёдор Алексеевич…
– Вот ты и стал студентом МГУ, – сказала Настя. В Её глазах сверкало счастье всеми оттенками синего цвета, нырнув в него, я и не заметил, что целую Её на глазах у всей аудитории.
На следующий день мне позвонил Илюха.
– Бармалей, здорова! – сказал он беспечным тоном. – Слушай, тут такое дело. Приходи завтра в 10 в Тверской суд.
– Хорошо, – несколько сконфуженно ответил я. – А что случилось?
– Да всё нормально, завтра я там устрою бесстрашный суд, – произнёс мой друг. – Но не буду портить тебе сюрприз: сам всё увидишь.
– Я приду, – пообещал я.
– Ладно, мне пора.
Илюха повесил трубку.
Я почувствовал, как внутри у меня что-то неприятно сжалось.
Мы с Илюхой не общались нормально с дня моего рождения.
Мы с ним несколько раз созванивались, чтобы обсудить полученные травмы, но с тех пор я ни разу его не видел. Во многом, хоть я себе в этом и не признавался, я не общался с ним из-за Насти. Илюха был мой друг, а Настя была моя девушка. Я понимал: что бы там ни было, это осталось в прошлом… и всё-таки мы с Илюхой не общались уже больше трёх месяцев. Я говорил ему, что ушёл из дома и переехал, но в подробности не вдавался, а Илюха не спрашивал.
Но вдруг, внезапно, он просил меня прийти в суд.
Конечно же, я не мог отказаться. Я рассказал Насте о звонке, и меня очень озадачила её задумчивая реакция, однако я не придал ей должного значения.
На следующий день мы вместе с Настей отправились в Тверской районный суд на Цветном бульваре. По дороге я представлял себе помпезное здание, впечатляющее своей значительностью, да и как может быть иначе, если здесь вершатся судьбы людей? Но вместо этого я обнаружил обыкновенное трёхэтажное здание из красного кирпича, похожее на школу старого формата или районную зубную поликлинику. Оно не поражало воображение и удивляло лишь степенью своей обыденности.
В 9:50 объявили, что через десять минут в зале заседаний состоится слушание по делу Ильи Курбского. От этих слов у меня внутри пробежал холодок. Мы вошли в зал. За исключением нас, там были несколько студентов, вернее всего, юридического вуза, и пара пенсионеров, которые, вероятно, проводили свой досуг, наблюдая за отправлением правосудия.
Через несколько минут в зал вошёл мужчина в синей прокурорской форме с подполковничьими погонами и Илюха – в сопровождении судебных приставов. Прокурор сел за один стол, Илюха – за другой.
Ещё через минуту в зал вошла судья, женщина лет пятидесяти, внешностью и мимикой очень напоминавшая директора моей школы.