– Подсудимому предоставляется последнее слово.
– Меня судят за совершение преступления, – спокойно сказал Илья. – Меня судят за то, что я нарушил закон. Но что есть закон и что есть преступление? Законы появились для того, чтобы облегчить людям жизнь и определить границы их взаимодействия. Простейшие законы: «не убий», «не укради» и им подобные сводились к тому, чтобы люди не мешали друг другу жить и не вершили насилия над окружающими. Таковы были первобытные законы старинных племён, суть этих законов воплотилась в Правде Ярослава Мудрого.
Общество развивалось, а вместе с ним развивались технологии, экономика и модель взаимодействия людей, но основа его оставалась прежней: не совершать насилия над другими – таков основной принцип права и такова его суть. Так скажите мне: уместно ли наказывать меня за действия, которые не причинили никому никакого вреда? Должен ли я провести десять лет в заплесневелой камере на том лишь основании, что формально нарушил правила, ограничивающие свободу человека, гарантированную Конституцией?
Человек, как я уже сказал, волен сам делать выбор и принимать решения, словом, нести за себя отвественность. Чем продажа марихуаны с точки зрения здравого смысла хуже продажи водки или табака? С медицинской точки зрения она много лучше. Но так вышло, что именно марихуана запрещена, а алкоголь легален. Но вспомните: двадцать лет назад алкоголь тоже был под запретом. И за это сажали в тюрьмы. Изменился ли алкоголь с того времени? Стал ли он иначе влиять на организм человека? Так почему вы полагаете, что продажа алкоголя перестала быть дурным делом? Всё дело в законе! Но чего стоит закон, если он несправедлив? И для чего нужен суд, как не для установления справедливости? Так примите же решение: поступить по совести и отпустить меня или предать здравый смысл и отправить в тюрьму.
– Суд удаляется для вынесения решения, – бесстрастным голосом произнесла судья, все встали, она быстрыми шагами вышла из зала заседаний.
Мы с Настей подошли к Илюхе.
– Что ты делаешь? – спросил я его.
– Подсудимый, проследуйте в КПЗ, – произнёс подошедший судебный пристав. На вид он был на пару лет старше Илюхи.
– Дайте минуту, пожалуйста, – попросил я.
– Не положено, – ответил он.
– Да дайте вы им минуту поговорить, – сказал, проходя мимо, прокурор.
– Одну минуту, – отрезал пристав. – Не больше.
– Ты что творишь? – повторил я.
– Согласись, это было круто! – воскликнул Илья.
– Ты, болван, не понимаешь, что они тебя упекут на десятку?
– Как это здорово – говорить правду, говорить то, что думаешь: здесь и сейчас, без оглядки на последствия, просто потому, что это правда, – упоённо говорил мой друг. – Какая разница, какое решение они примут? Ты забыл? Свобода – это естественное состояние человека.
– За твой язык тебя как раз и лишат свободы, болван.
– Нет, нет! Как же ты неправ! – восклицал Илюха. – Пока я сидел в СИЗО, я всё понял! Свобода не имеет ничего общего с тем, по какую сторону решётки ты находишься. Свобода у тебя внутри, в душе. Очень многие люди, находящиеся «на свободе», на самом деле закованы в вериги собственных страхов. А я, хоть и в кандалах, чувствую себя совершенно свободным! Понимаешь?
– Подсудимый, закончили. Проследуйте в КПЗ! – сказал пристав.
– Удачи тебе, дружище! – сказал я.
Илюху увели.
Я посмотрел на Настю.
– Ему бы в парламенте выступать, а не на скамье подсудимых, – сказала Она. – Выступи он там, всё могло бы быть совершенно иначе. Но иногда одни и те же слова, сказанные одними и теми же людьми в разных местах, имеют диаметрально противоположный эффект.
Судья не томила всех слишком долго.
Приговор огласили уже через час. К моему удивлению, к этому моменту в зале судебных заседаний собралось человек тридцать студентов, – все они ждали с нетерпением. Вошёл прокурор и ввели Илюху. Когда зашла судья, все встали, а потом сели, в зале повисла удивительная тишина, – такая тишина была Вначале, ещё до того, как был сказано Слово.
– Курбский Илья Андреевич, – произнесла судья. – Суд признаёт вас виновным в совершении преступления по пункту 3 статьи 228 Уголовного Кодекса Российской Федерации… – я не могу сказать, что меня удивили её слова: после всего сказанного я ожидал именно их, и, всё же, я был обескуражен, – … в связи с тем, что подсудимый не признал своей вины и не способствовал продвижению дела, суд приговаривает вас к десяти годам колонии общего режима. Настоящее решение может быть обжаловано в вышестоящей инстанции. От себя хочу добавить, что через пять лет вы имеете право подать прошение об условно досрочном освобождении. Подсудимый, вам понятен приговор?