– Но если этот путь – истинный и ведущий к спасению?
– Спасению от чего?
– От Страшного суда?
– А что есть Страшный суд? Кого и по каким критериям там будут судить, ты знаешь? – спросил дядя. – Не может ли статься, что на Страшном суде с человека спросят за его дела, его жизнь и его взгляды? Это непросто – пройти по намеченному пути и не оступиться. Однако намного сложнее проложить собственный путь и следовать ему, зная, что он – единственно верный.
Я кивнул.
– Как бы то ни было, – продолжил дядя. – Если хочешь поступить на журфак, я могу помочь тебе поступить в Школу Юного Журналиста.
– Что это?
– Нечто вроде подготовительных курсов. Поскольку ты мой племянник, а я в своё время многое сделал для факультета, на курсы тебя примут бесплатно, если, конечно, ты сдашь вступительные экзамены.
– То есть, чтобы поступить на курсы, которые должны помочь тебе поступить в университет, нужно сдать экзамены? – уточнил я, хотя эта идея отнюдь не казалась мне лишённой здравого смысла.
– Эти экзамены достаточно просты, и, если ты не законченный идиот, ты поступишь.
– Хорошо, – кивнул я. – А когда нужно их сдавать?
– В сентябре. Так что у тебя куча времени, чтобы подумать и подготовиться, если решишь пойти в ШЮЖ.
– Спасибо, – поблагодарил я.
В машине повисло неловкое молчание. Закончив перекидываться словами, которые сейчас не было необходимости произносить, мы оба поняли, что думаем об одном и том же. Тем не менее дядя улыбнулся и сказал:
– Ладно, иди.
Мы попрощались, я пошёл домой, а дядя выехал из двора. Мне предстояло вернуться в дом, который я уже начинал ненавидеть, в то время как дядя Гриша отправился в больницу, где была бабушка… Ему предстояла беседа с врачом. Поднимаясь в лифте, я думал, что он должен непременно выбить из этого засранца душу за то, что он не смог спасти бабушку… хотя, с другой стороны, что тот мог сделать?
Войдя в квартиру, я ощутил, что здесь уж точно ничего не изменилось: мама по-прежнему будет срывать на мне свою злобу, когда что-то её разочарует, а Игорь просто продолжит методично унижать меня, как всегда. Никому не было дела до того, что я потерял бабушку, что из моей жизни ушёл самый дорогой человек. Это не остановит их от того, чтобы сделать мне больно.
Таков был мой неисповедимый путь в венце терновом.
В минуты отчаяния, когда мне становилось совсем тяжело, я ехал к бабушке, и мы с ней могли подолгу разговаривать, я рассказывал свои скучные новости (ни словом не упоминая о своей жизни в семье Игоря), а бабушка внимательно слушала и отвечала. Возможно, она была единственным человеком, которому было интересно, как у меня дела, который любил меня за то, что я – это я. В последнее время я стал уделять ей намного меньше внимания, возможно, из-за этого она почувствовала себя ненужной и умерла.
Мне было так стыдно, так мерзко и одиноко, что я уже хотел взять телефонную трубку, позвонить ей и сказать, что приеду. И когда уже взял в руки телефон, понял, что на том конце провода больше никого нет. Она больше никогда не ответит мне, не воскликнет радостно «Васенька!», не расскажет историю и не отведёт меня в театр. Я больше никогда не смогу с ней поговорить.
И в этот момент, когда я по привычке хотел пообщаться с бабушкой, – до меня наконец дошло, что на самом деле случилось.
Лишь два раза в своей жизни я плакал так горько и так долго.
И никогда больше не смогу чувствовать такой сильной боли и пустоты.
Бабушки больше не было.
Как же так могло произойти? Как Бог, если он существует, мог допустить такое? Бабушка была самым добрым, самым светлым человеком, которого я встречал. Почему же именно она? В тот момент я проклинал Бога за его малодушие. Вдруг мне пришло в голову: как смею я гневить Его в своём горе? Но мне было всё равно. Какой смысл стараться не обидеть Бога, когда происходят такие вещи? Что он сейчас может сделать? Убить меня? Да и чёрт с ним! Убить самого дорого мне человека? Он уже утром это исполнил. Превратить в ад мою жизнь? И так почти удалось.
Внезапно я осознал, насколько жалко выглядят люди, преклоняющие колени в молитве. Для чего они это делают? Если бы я вчера помолился, бабушка бы не умерла? И если бы умерла, несмотря на молитву, что бы я тогда сказал? – Что на всё Божья воля, что пути Его неисповедимы? Ну а зачем тогда вообще молиться? Если на всё Божья воля, какой смысл пытаться навязать ему собственную? Для чего, в принципе, просить Бога о чём-либо?