– Всё относительно, – уголки губ девушки с огненными волосами слегка вздёрнулись вверх, и она перевела взгляд на меня.
– Знакомься, это Василий, – представил меня Илюха.
– Значит, просто Василий? Или ты ещё просто не успел обзавестись прозвищем? – произнесла девушка, пристально глядя мне в глаза.
– Ну, вообще-то, у меня есть прозвище, только вот здесь ещё не успели его узнать, – загадочным тоном ответил я.
– Ну надо же, – она театрально покачала головой. – Прямо человек-тайна.
– У меня намного больше тайн, чем можно себе представить, – разумеется, я и в тот момент понимал, что подобная претенциозность из уст шестнадцатилетнего мальчишки звучит, мягко говоря, неубедительно. И всё же эти слова сорвались у меня с языка.
– И, очевидно, твоё второе имя входит в их число? – подыграла мне девушка.
– Нет, друзьям оно открыто, – поспешил заверить я.
– А мы твои друзья?
– Смею надеяться.
– Так, может, ты приоткроешь завесу тайны?
– Если вам интересно, – ответил я, но не встретил в её глазах ничего, кроме иронии. Оглянувшись на остальных, я не нашёл особой поддержки.
– Мне интересно, – подбодрил меня Илюха.
– Ну что же, – я выдержал театральную паузу, во время которой спешно перебирал в уме все подходящие варианты: нужно было что-нибудь такое небанальное, крутое, грозное, авантюрное, чтобы фонетически звучало, как гром… все ждали. Нужно было срочно сказать какое-то имя, пауза явно затянулась. Вдохнув полной грудью, я, не думая, произнёс: – Я Бармалей!
– Анастасия, – девушка с пламенными волосами протянула мне руку. Дотронувшись до этой руки, я почувствовал, что она явно не собирается выполнять условленное приветствие, но я уже поднял её руку выше, чем требуется для обычного рукопожатия. Чтобы не ударить в грязь лицом, я поднёс её к своим губам и отнюдь не по-бармалейски поцеловал.
Губы Анастасии не дрогнули, но глаза прищурились, словно в улыбке.
– А где борода, Бармалей? – спросила она. – Ещё не выросла?
Одним метким выстрелом эта девушка уничтожила всю брутальность моего образа. Сейчас нужно было достойно парировать выпад, иначе я потерял бы лицо. Недолго думая, я произнёс первое, что пришло мне в голову:
– Подобно римлянам, я считаю, что сила мужчины кроется в его сердце, а не в волосах.
– Поэтому ты не носишь ирокез? – спросила Анастасия.
– Я не Самсон, чтобы черпать силу из причёски.
– Эти ребята с тобой не согласятся, – она кивнула в сторону Илюхи, Коляна и Шрека, у Димки причёска была обычной.
– Мы не черпаем силу из причёсок, – заявил Шрек. – Это форма протеста.
Я кивнул, но Анастасия решила развить тему:
– Протеста против чего?
– Против общества и норм, которые оно навязывает, – гордо произнёс Шрек, сделав несколько глотков пива из пластиковой бутылки, которая, опустев, сжалась. – Пивас кончился, – констатировал он.
– Жаль, – вставил я, чтобы подчеркнуть, что я, вообще-то, отнюдь не против выпивки.
– Есть вэ-дэ, – заметил Дима. – Бармалей, будешь вэ-дэ?
– Воды? – переспросил я.
– Не воды, а вэ-дэ-шечку, – поправил меня Колян.
– Вэ-дэ-шечку, – протянул я, понятия не имея, о чём они говорят. – Почему бы и нет?
Дима достал из торбы пластиковую бутылку и протянул мне. На этикетке было написано «Виноградный день». Я сделал пару глотков. На вкус «вэ-дэ-шечка» показалась порошковым виноградным соком, разбавленным этиловым спиртом. Как показали мои дальнейшие изыскания, первое впечатление оказалось верным.
Тем временем компания вернулась к обсуждению предстоящего концерта. Колян и Луис идти отказались. Ленор с Димой уже купили билеты, Илюха сомневался, сможет ли пойти, а Шрек сетовал на отсутствие денег и надеялся найти «вписку». Компания перешла к обсуждению музыкальных достоинств коллектива, Анастасия, не участвовавшая в беседе, взглянула на меня, однако ничего не сказала. Мы с ней стояли немного в стороне от ребят, и я мог, не нарушая дискуссии, завести беседу с этой неординарной особой. Чтобы как-то продолжить прервавшийся разговор, я решил вернуться к тому, с чего он начался:
– Ну а твоё прозвище? Что оно означает?
– У меня нет прозвища, – спокойно ответила она. – Просто Настя.
– А Йоханга?
– Йоханга – это приветствие поклонников группы «Пилот», – объяснила она.
«Чёрт! – подумал я. – Ну зачем я спросил?! Она же сейчас поймёт, что я вообще ничего не понимаю в культуре, которой они живут!»
Тем не менее отступать было поздно. Чтобы как-то выйти из положения, я произнёс ироничным тоном:
– А я-то думал, это имя валькирии с волосами, жёлтыми, как мёд.