В какой-то момент мне захотелось поговорить с Настей, но то ли алкоголь рассеял моё внимание, то ли она трансгрессировала, – так или иначе, её пламенной причёски я не приметил. Раздосадованный этим обстоятельством, я принялся пить ещё больше, и к вечеру представлял собой маломобильный биологический организм, способный лишь блевать и грязно ругаться матом. Сердобольные панки не оставили меня в беде, и Гибрид вместе с Илюхой решили отвезти меня домой. Бравые милиционеры на входе в метро «Чистые пруды» решили воспрепятствовать моему вторжению в столь богоугодное заведение, однако Илюха с Гибридом объяснили, что меня бросила девушка, и я очень сильно расстроился. То ли сила их аргументов, то ли количество денежных знаков, немедленно скрывшихся в кармане куртки сержанта, помогло нам войти в метро. Я назвал станцию метро, и мы сели в поезд. Переходы и дорогу я мало помню. Ребята доехали со мной до самой квартиры, и помогли мне открыть внешнюю дверь и лишь когда я, облокотившись на дверь квартиры Игоря, уверил их, что дальше доберусь сам, они попрощались со мной и ушли. Осознание близости отчима мгновенно отрезвило меня: я вошёл, запер за собой дверь, снял куртку, разулся и прямой походкой прошёл семь метров, отделявших меня от комнаты. Кое-как раздевшись, я рухнул на кровать, завернулся в одеяло и проспал до следующего дня.
Это было удивительно, однако ни мама, ни Игорь не узнали, что, вернувшись домой, я был изрядно навеселе. Я был уверен в том, что неизменно спалюсь, и готовился к неизбежному. Тем не менее, когда я пришёл, никто не обратил на меня никакого внимания. В моём поведении не было ничего необычного: я сразу направился в свою комнату, откуда не выходил до самого утра.
А вот утром наступила расплата за весёлую попойку с панками на Чистых прудах. Похмелья в классическом понимании у меня не случилось: голова не болела, руки прекрасно слушались, и желание выпить пива отнюдь меня не радовало, напротив, стоило мне вспомнить о существовании алкоголя, как к горлу тут же подкатил рвотный позыв, который я с трудом подавил, чтобы не загадить собственную постель. Я прислушался: в квартире было тихо, как в склепе. Выбравшись из кровати, я аккуратно, словно вор, прокрался в сторону туалета. Каждый мой шаг эхом отдавался в ушах, словно я ступал не босяком по паркетному полу, а тяжёлой походкой латных ботинок шёл по гранитной пещере, полной чудовищ. В любой момент я ожидал, что откроется дверь спальни, откуда появится один из демонов, обитающих в этих чертогах, а я смогу лишь сказать что-то нечленораздельное, прежде чем меня вывернет наизнанку прямо посреди коридора. Но дверь оставалась закрытой, и я без приключений добрался до тронного зала, дверь которого скрипнула с леденящим душу негостеприимством. Я вошёл, опустился на колени перед унитазом и поднял крышку. Тишина. «Как бы сделать это потише», – подумал я. Будить всех утробными звуками отчего-то казалось мне не самой благоразумной идеей. Я решил выдавливать из себя яд по капле – словно чеховского раба. Склонившись над унитазом, я открыл рот и… ничего не произошло. Запах не мытого две недели туалета, отбил у меня всякое желание вверять ему то, что я до сих пор ревностно хранил в себе. Я представил вчерашний день: панки, тусовка, виноградный день, портвейн, палёная водка, я вспомнил запах этих напитков, и в тот же момент словно какой-то клапан внутри меня открылся, и водопад отнюдь не столь романтичный, как на пейзажах Тёрнера, извергся из глубин моего существа с неистовой силой. В какой-то момент я понял, что катарсис происходит под аккомпанемент слишком красноречивого оркестра. На секунду я перестал изливать душу в уже изрядно обрызганный унитаз и прислушался. Тишина. Во рту господствовал привкус желчи. Я сделал глубокий вдох и продолжил. Некоторое время я безжалостно расставался со всем, что переполняло меня намедни, пока внутри не осталось ничего, кроме несварения и спутанных воспоминаний. Должен признать, унитаз выдержал гнев моего желудка и радушно принял всё, что я ему вверил. Нажав на спуск, я наблюдал, как улики постыдного минувшего дня спиралью уходят в канализацию. Мне пришлось четырежды повторить этот аттракцион и изрядно поработать ёршиком, прежде чем все следы моего преступления против общественного спокойствия благополучно исчезли. Унитаз сверкал фаянсовой белизной и был даже чище, чем в тот момент, когда я обратился к нему за помощью.
Я прислушался. По-прежнему ни звука. Из туалета я проскользнул в ванную, где тщательно вымыл с мылом руки, лицо и почистил зубы. Выключив воду, я вновь принялся оценивать обстановку. По-прежнему было тихо. Решив рискнуть, я снял с себя одежду и по-быстрому принял контрастный душ. Всякий, кому доводилось принимать контрастный душ после безудержного веселья, знает это прелестное чувство, которое растекается по организму, снимает всё напряжение и исцеляет, подобно живой воде.