Вернувшись в спальню, я переоделся и только теперь догадался взглянуть на часы: они показывали два пополудни. Было воскресенье: Игорь, скорее всего, был на тренировке, а мама с Егором, скорее всего, ушли гулять, либо куда-то поехали. Стало быть, я был один в квартире, и это обстоятельство не могло меня не обрадовать.
Я отправился в кухню, где решил подкрепить свои силы. Стоило мне открыть холодильник, воспоминания о вчерашней гулянке вновь переполнили меня, однако внутри было пусто, – благодаря этому обстоятельству я не стал устраивать непотребства и просто смачно рыгнул. Тем не менее было ясно, что плотный завтрак придётся отложить до лучших времён. Поэтому я просто заварил крепкий чай с сахаром и включил телевизор, где шёл какой-то дурацкий фильм. Во время рекламы мне показалось, что открывается входная дверь, я выключил телевизор – тишина. Я по-прежнему был один. Однако я понял, что, если я хочу поесть (а это было решительно необходимо), мне следует поторопиться. Сообразив, что твёрдая пища может изрядно ухудшить расположение моего духа, я решил сварить рис. Так, эмпирическим путём я установил лучший рецепт от алкогольного отравления, которым пользуюсь до сих пор. Позавтракав, я ощутил насыщение и вернулся в комнату.
Четыре стены чужой квартиры давили на меня так, как никогда прежде, я не хотел оставаться дома, но звонить Илюхе было немного стыдно после того, как я напился до такой степени, что уже не стоял на ногах.
«Хотя, – решил я, – они же панки!»
Я набрал номер Илюхи.
– Да, – произнёс он сдавленным голосом.
– Илюх, привет, – сказал я. – Это Василий.
– Василий?
– Ну, Бармалей, помнишь?
– А-а, Бармалей! Здорово, коль не шутишь!
– Слушай, а ты что сегодня делать планируешь? – поинтересовался я.
– Да пока не решил ещё. А ты как? Пришёл в себя?
– Ну, в целом, да. Я вот подумал, а сегодня никого не будет на поинте?
– На поинте… да полно народу! Сегодня ж воскресенье!
– Ну я тогда, может, подскочу, – небрежно бросил я и добавил. – А ты?
– Знаешь, я пока не решил. Может, да, а может, нет. Посмотрим.
– Ладно… Тогда… давай.
Пока мы с Илюхой разговаривали, я уже завязывал шнурки в прихожей. Повесив трубку, я надел куртку и вышел из квартиры – навстречу чистопрудным приключениям. По дороге, в автобусе и метро, я смутно припоминал подробности минувшего дня: красные клетчатые штаны, цепи, клёпанные ремни, шипованные ошейники и напульсники, расписные торбы, косухи и ирокезы, разукрашенные во все цвета кислотного мракобесия, тяжёлые ботинки со стальной вставкой, палёная водка, «Виноградный день», «Три топора», русский рок под расстроенную акустическую гитару, клубы дешёвого сигаретного дыма, – и над всем этим безобразием довлели синие глаза, игриво смотрящие из-под огненно-рыжей чёлки. Только проходя мимо Грибоедова, я осознал, что главным вектором моего движения сегодня является не чувство безудержной свободы и независимости от всех условностей, но стремление увидеть женщину… пожалуй, если я дальше продолжу развивать мысль, она сделается невыносимо приторной, что отнюдь не пойдёт на пользу данному повествованию.
Итак, я шёл навстречу событиям, которым предстояло круто изменить мою жизнь, но главным из них уже тогда я определил Анастасию. Не могу утверждать безапелляционно, но, возможно, все дальнейшие события происходили именно так, как будет описано ниже, именно потому, что я в закромах своего сознания задал им данное направление.
Выйдя из метро на Чистых прудах, я миновал уже знакомое Читателю общество любителей русской словесности и снизошёл по бульвару к фонтану, где намедни имел неосторожность кутить чуть более ярко, чем позволяла память на следующий день.
К своему удивлению, я не обнаружил на поинте ни одного вчерашнего собутыльника: туда-сюда сновали влюблённые парочки, а берега фонтана, подобно мухам на периметре унитаза в привокзальном сортире, облюбовали дети и их любящие родители. Снисходительно наблюдая с высоты своих шестнадцати лет за романтичной молодёжью и их более продвинутой версией в лице папаш и мамаш, нежно играющих с орущими и резвящимися чадами, я искал глазами родственную душу, однако, подобно Чичикову, встречал лишь косвенное подтверждение их присутствия в виде пустых бутылок портвейна и пива, которые вполне могли оставаться здесь со вчерашнего дня.