— Вы красиво говорить научились, как я погляжу, — вскипел Жуликов.
— Давно этим занимаюсь, — перебил я его, не любезничая.
Жуликов побледнел.
— Да вы что себе позволяете? Мы тут всю вашу деятельность проверим! Надо будет — служебное расследование проведем.
— Проводите, пожалуйста. У вас вся информация? Можно идти? — я приподнялся.
Жуликов без звука переваривал случившееся.
— Если информации больше нет, всего вам доброго.
И я плавно закрыл за собой дверь.
— Ну, и зачем ты этого деятеля взбесил? Он теперь ведь не успокоится, — Семён Маркович укоризненно смотрел на меня.
— Побесится и успокоится, не переживайте, — ответил я. — Думаете, он кому-то нужен?
— Всё-таки зам.
— Такого зама завтра же выгонят, если указание поступит.
— Это верно, конечно. Перебежчиков нигде не любят, — Домашевский вздохнул. — Но ты всё равно круто берешь.
— А не надо на меня свои проблемы перекладывать. Он по частоте упоминаний в СМИ вторым идет, после спикера, — заметил я. — Это как, само собой случилось, без участия пресс-службы и вашего покорного слуги?
— Может, перестарались?
— Без согласия свыше ничего не делали. А что, уже многие про нашу беседу с Жуликовым говорят?
— Говорят отдельные трудящиеся.
— Быстро слух расходится. Вас Шарохин-то нашел?
— Шарохин зря волну поднимает! — Семён Маркович беспокойно задвигался на стуле. — Я же ему сказал: всё верну. И проценты верну — но не те грабительские, которые он хочет! Я знаю, кто его накручивает…
— Можно, Алексей Николаевич? — не дожидаясь ответа, в кабинет уже влетела Алина Вениаминовна.
— Конечно, можно, — радушно улыбнулся я.
— Семён Маркович, мы тут посекретничаем, да? Спасибо, — тоже не дожидаясь ответа, зачастила Тарарыкина.
— Да, я пойду, пожалуй, — закряхтел Семён Маркович, поднимаясь.
Алина Вениаминовна проводила его кислым взглядом и сама притворила дверь.
— Зря вы с Домашевским общаетесь. Озлобленный он человек, тяжелый, — обронила она вскользь.
Я сделал вид, что временно оглох, и выжидающе посмотрел на нее.
— Алексей Николаевич, надо обеспечить освещение конкурса. Ростислав был у вас?
— Был еще вчера. Виталий Иванович говорил об этом раньше. Сделаем.
— Сделайте, Алексей Николаевич. Это важно.
— Особые пожелания будут?
— Ну, какие особые пожелания? Вы профессионал, сами всё знаете.
Я кивнул.
— А договоры на следующий год Виталий Иванович уже подписал?
— Да, Алина Вениаминовна. Подписал.
— Там с «Канцелярской правдой» всё нормально?
Службой рекламы «Канцелярской правды» руководила сестра Алины Вениаминовны — по манерам и ухваткам точная копия народной избранницы. С каждого договора об освещении деятельности парламента она имела свой бонус.
— Нормально. Не обидели.
— Вот и хорошо. Тогда я пойду, мне еще к лекции подготовиться надо, — заспешила Тарарыкина.
— Диссертацию когда обмывать будем, Алина Вениаминовна? — спросил я вдогон.
— Какую диссертацию? — стушевалась она.
— Вашу. Как же в наше время без диссертации?
— Ой, что вы! Я об этом даже не думаю, — махнула рукой Тарарыкина.
Пользуясь тактической паузой, я выудил из кармана ключ и отомкнул ящик стола. Служебная записка была на месте, но мне показалось, что большой красный маркер лежал не там, где я его вчера оставил. Я повертел лист бумаги в руках, внимательно изучил его на свет. Никаких следов, понятное дело, на нем не обнаружилось.
«Так, знаете, до паранойи недалеко», — подумал я и позвонил в первую приемную. Ответила мне на этот раз Алевтина Викторовна. Выяснилось, что Виталий Иванович побыл у себя лишь минут десять и уехал в администрацию. Рвалась к нему толпа желающих, включая разных депутатов, но все напрасно. В такой обстановке о личной аудиенции мечтать не приходилось.
— Алексей Николаевич, а что у вас, важное? — спросила Алевтина Викторовна.
— Служебка, — немного поколебавшись, ответил я.
— Если очень надо, вы занесите и оставьте у него на столе, на видном месте, — посоветовала она. — А я ему скажу, как только он придет.
Видимо, я долго размышлял, прежде чем решиться, потому что Алевтина Викторовна добавила:
— Вы не думайте, я читать не буду.
Иного способа оперативно донести свое мнение до спикера, наверное, не было. Конечно, я понимал, что Алевтина Викторовна тоже не с дуба упала в аппарат. Кому она доложит о моей бумаге, оставалось только гадать. «А пошли они все!» — чуть не сказал я вслух, но секретарше ответил: