— А что во фракции говорят? Поддерживают? — осведомился я.
— А что мне фракция? — вопросом на вопрос отозвался депутат. — Я вообще-то сам ее хочу возглавить.
Я малость опешил. Для наших провинциальных большевиков это было бы чересчур.
— Обком не возражает?
— Я с Кобяковым уже почти согласовал. Куда он денется, обком этот.
— С вице-губернатором?
— Ну да.
«Низко пала передовая партия», — подумал я.
— Говорят, на тебя Жуликов наехал? — спросил Шмоткин.
— Как наехал, так и отъедет, — спокойно сказал я. — Не надо людей кидать.
Шмоткин пожевал губами.
— Слушай, — сменил он тему, — а дорого на телевидении свою передачу иметь?
— Смотря какую и на каком канале.
— Ну а ты на каком посоветовал бы?
Я пожал плечами.
— Зависит от целевой аудитории. Кому программа-то нужна?
— Допустим, мне.
Я опешил еще раз. Шмоткин везде и всюду норовил пролезть на халяву. Представить себе, что он готов финансировать телевизионный проект, я мог только в сказочном сне. Или находясь в нетрезвом состоянии. Но я столько не выпью.
— На кого собираетесь влиять?
— На пенсионеров, конечно. Я же — передовая фракция!
В отсутствии логики депутату нельзя было отказать.
— Надо навести справки. Вам срочно?
— Не особо. Сейчас всё равно федеральные выборы идут. На следующей неделе можно будет узнать?
— Узнаю, — пообещал я.
Андрей Бутурлин объявился внезапно. По его словам, проезжал мимо. На всякий случай встретились мы опять на нейтральной территории — в кафе «Солонка» через дорогу от нашей обители.
— Меня сегодня изнасиловали, — начал он даже без приветствия.
— Кто? Опять Колобков?
— Ха! Ничего подобного. Будешь еще угадывать?
— Что, Забегалов сам явился?
— Нет, опять мимо. Тарарыкина Оксана Вениаминовна, бывшая моя коллега по издательскому дому.
— Старовата уже для искрометного секса.
— А для нашего дела самое то. Пытала морально: хотела узнать, кто написал заметку про управляющего делами.
— Какое дело «Канцелярской правде» до внутренних дел «Фактов и комментариев»?
Андрей посмотрел на меня как на психа.
— Не прикидывайся, а? С твоими внешними данными это бесполезно. Сам же всё отлично понимаешь! Оксану Вениаминовну попросила Алина Вениаминовна, а ее, в свою очередь, попросил кто-то из вашего дома.
— Даже догадываюсь, кто это мог быть, — сказал я, вспомнив наш с Тарарыкиной разговор о диссертации. — А, если не секрет, в каких отношениях Алина Вениаминовна с твоими боссами?
— Уже, считай, ни в каких, — чуть поразмыслив, ответил Бутурлин. — Она, между нами говоря, сама была акционером, когда работала у нас. Мелким, но всё же. Боссы думали, что она будет их интересы лоббировать в парламенте.
— Не лоббировала?
— Лоббировала, да. Только исключительно свои. Квартиру себе в центре сделала, машину, часы у нее коммерческие в двух вузах. Но фирме от этого ни холодно, ни жарко.
— И что фирма? — спросил я.
— Пригласили раз, другой. Пообщались. Потом договорились, что долю у нее выкупят. Вот и вся история любви.
— Ты раскололся?
— Не смеши, пожалуйста. Я и тебе-то не сказал! — Андрей засмеялся и пустил колечко сигаретного дыма. — Кстати, ты на фестиваль идешь?
— Молодежи и студентов?
— Остряк. Не молодежи, а серьезной прессы. Так идешь или нет?
— Пока не звали.
Андрей всплеснул руками. Фестиваль серьезной прессы был экстренно изобретен одним московским пиар-агентством, чтобы отщипнуть немного от нашего бюджетного пирога. По-моему, на каких-то других регионах этот опыт уже обкатали. Светлым умам из администрации легко и быстро внушили мысль о его полезности. Сначала акцию хотели назвать форумом качественной прессы, но потом слово «форум» посчитали слишком официальным, а «качественную» заменили на «серьезную», чтобы те, кого не возьмут на финальную пьянку, обижались не так сильно.
— Если тебя не звали, то кого же зовут?
— Спикеру, я знаю, приглашение пришло. А мне никто ничего не слал и не передавал, — я тоже развел руками.
— С ума сойти, правда… Слушай, давай я тебе одно дам. У нас всё равно два приглашения на редакцию газеты.
Тут настала моя очередь смеяться.
— Это мне как явка с повинной зачтется?
— Какая явка? Не понял.
— Понимаешь, Андрей, товарищ Забегалов уверен почему-то, что заметка про него — моих рук дело.
— Ну, вы даете! — директор издательского дома чуть не пролил кофе себе на штаны. — А я-то голову ломал, зачем Оксана про тебя всякие дурацкие вопросы задавала.