— Согласен, — поморщился Виль.
Мист кивнула, покосившись на Гронса, но тот молчал, невозмутимо пакуя вещи.
Вскоре все участники экспедиции уже споро шагали дальше, вернувшись на дорогу, и старательно не думали о ночных ужасах. Разговор, однако, не клеился, песни не пелись, и вообще было как-то уныло.
Молчание в итоге неожиданно нарушил Гронс.
— К вечеру будем у Атайн. Какие указания там дальше?
Мист встрепенулась.
— Указания нам дадут сами Близнецы. Тот, который выше, укажет путь к Черной башне.
— Это как? — не понял Виль.
— Там что, на скале картинки будут нарисованы, куда идти? — присоединился к недоумению Торрен.
— Почем я знаю, — махнула рукой Мист. — Картинки, или надписи, или еще что. На карте есть указание, как встать и куда смотреть, по-моему, этого более, чем достаточно. Некстати, кто помнит, когда у Ольдебрана открытая лекция по современным теориям языкознания?
Вейларис раздраженно помотал головой, а Торрен невесело ответил:
— Через неделю. Нам велел в приказном порядке быть.
— С чего бы? — удивилась Мист.
Вейларис фыркнул.
— Этот идиот, и я имею в виду Тора, а не старика, имел глупость сказать, что слово "верую", dersist, то есть, происходит от “дезертирства”.
Мист скривилась, словно откушав лимона, вспоминая последнюю отповедь лэри Акринны.
— Это еще повезло, что верные наши друзья, серые и скромные, не узнали.
Торрен поморщился.
— Ну, глядь, похоже ведь, — буркнул он.
— Мало ли, — ответил Виль. — Нашего отца-предстоятеля, например, зовут Фофей Седьмой. Но как-то никому не приходит в голову всему миру объявить, на что именно это имя похоже.
— Я б сказал, — гнул свое Торрен. — Глядь, как сказал б.
— Это мы уже поняли, — тяжело вздохнула Мист. — Но вот иногда, лучше тебе помолчать. Вот когда хочется что-то такое ляпнуть, ты о чем-нибудь грустном подумай. Или зажуй что-нибудь.
Торрен согласно покивал и полез на ходу в заплечный мешок, откуда достал краюху хлеба и стал заглатывать.
— Помогло? — поинтересовалась Мист, подлезая к нему под руку, чтобы отщипнуть и себе пожевать.
— Уга, — неразборчиво ответил Торрен.
— Теперь главная загадка мира — что именно такого еретического хотел сказать Тор, — прокомментировал Вейларис, припадая все к тому же куску хлеба с другой стороны.
— А что, что, глядь, — невнятно отозвался Торрен. — Могли бы и покрасивей имя предстоятелю дать.
— Традиция, — пожала плечами Мист, чувствуя, как от жевания мрачные тучи неудачного ночлега над головой рассасываются. — Того предстоятеля, который был спутником и учеником святого Амайрила во времена его подвижничества, звали Фофей. С тех пор такое имя все предстоятели и принимают…
…послал великий Эйн им кару по прискорбию их, превратив смрад их душ в смрад из глубин земли. Была ночь, и было утро, и пересох источник, и осыпались деревья, и сгнил урожай. Взмолились тогда гнильцы о пощаде, но не готовы были они уверовать в свет Эйна, и поэтому не было им милости. И не было более их деревни. И тогда
… увидели рилантар и его присные силу молодого мага, повелел рилантар Ар-Маэрэ вступить в бой с ним, и тот послушался — и был повержен. Поднял тогда ис-Эйиладд Иллэмэйр его маэррер, и обратил взор на рилантара, и сказал: “Я теперь ар-Маэрэ твоего двора”.
И тогда …
Как назло, вскоре пошел дождь, и путники уныло хлюпали под мелкой моросью до самого вечера — так что, они даже не разглядели со всем прилежанием суровой красоты приближающегося горного кряжа и фантастических очертаний двурогой горы, к которой лежал их путь.
В конце концов Гронс весьма бережно подтолкнул Мист под ребро, привлекая ее внимание.
— Вон Атайн.
— Где? — встрепенулась она, пытаясь разглядеть в нависающем сумраке хоть что-то.
Гронс, взяв ее за плечо, развернул ее в нужную сторону.
— Видишь раздвоенную вершину? Это Атайн.
— Точно? — сощурился в том же направлении Виль.
— Точно, точно, знаток мест, — отозвалась Мист, хоть ничего и не видела. — Нам нужна та из двух вершин, которая выше. Она-то и содержит подсказку.
— Значит, более высокая вершина, говоришь? Ладно, померяем, — миролюбиво согласился Виль. — Вот только как их измерять? По мне, так они одинаковые.
— Тебе все горы вообще в принципе одинаковые, — урезонил его Торрен. — “И вообще близнецы”.