Мантихор рыкнул — и рык застыл на половине. Сам зверь замер в полупрыжке, нелепо завалился наземь с гулким звуком и раскололся пополам. Чудовищный зверь окаменел.
За спиной Мист пискнуло, оттуда потянуло испуганным теплом.
— Ийилива?
— Что ты с ним сделала? — требовательно спросила сильфида. — Ты … ты правда тер-Маэрэ! Я не ошиблась! Не ошиблась!
— Да не волшебство это. А просто, ну, слова имеют силу, сами по себе, не все слова, конечно, — объяснила Мист, с опаской подходя к мантихору ближе.
— Да уж, не волшебство. А что ты тогда с ним сделала?
— Вернула в камень, всего лишь. Понимаешь, — Мист присела на корточки, разглядывая разваленное на две половины тело. — Видишь ли, мантихоры рождаются из камня. Это не слишком аппетитно, но, в общем, если на особый камень, который готов изменить форму, попадают человеческие кости или кровь, он оживает.
— Что за такой особый камень? — недоверчиво уточнила Ийилива, судя по колебаниям воздуха, нарезая круги вокруг головы Мист.
— Ну, он почти живой, — попробовала объяснить Мист. — Мы, подземцы, считаем, что это все от старого колдовства. Если оно проникало в землю и резонировало в камне, этот камень приобретал душу магии — душу дикого, неуправляемого зверя. А потом камень зреет, зреет, как яйцо…И превращается в мантихора. А если мантихор проживёт очень долго, он превращается в скорпихора — и его яд становится смертельным.
— Какой кошмар! Их же надо искать и … убивать! Пока не стали смертельными.
— Зачем? Мы их ищем, это правда. На фазе зреющих камней ищем, и мелких еще. Но не убиваем, конечно, а дрессируем, и потом они у нас город охраняют, чем плохо?
— Но они же опасные!
— А мы еще опаснее. Да как будто ар-Маэрэ был просто цветик, что за человек.
— Твоя правда, — выдохнула едва теплым воздухом Ийилива, и свернулась у Мист на шее почти привычным ощущением.
Мист дотронулась до разбитого каменного зверя и мир мигнул снова.
— Да что это, — выругалась она. — Пепел в душу, опять? — дезориентированная, она осмотрелась в темноте.
— Мы снова в башне, — прокомментировала сильфида.
— Точно. Вон выход в центральную комнату, только, наверное, стемнело уже, едва светится, — Мист стала подниматься, опираясь на пол, и пальцами задела что-то, отличающееся по фактуре от остального пола. Подцепив странный предмет, она обнаружила, что это плоский равносторонний треугольник из чего-то, похожего на перламутр. — Это еще что?
— О, он такой же формы, как стенки пирамиды в той комнате, — радостно сказала сильфида. — давай, пошли, приложим!
Мист спорить не стала — из кромешной тьмы боковой комнаты вышла в погруженную в густой сумрак центральную, и остановилась рядом с пьедесталом. Прикинула — действительно, форма, и даже размер ее треугольника совпадал с гранью пирамиды.
— Прислони к ней? Напротив двери с мантихором. Ты заметила, грани пирамиды точно указывают на двери комнат?
— Это загадка, что ли, такая? — проворчала Мист и осторожно приложила. Перламутр словно приклеился к темной поверхности, но больше ничего не произошло.
— Дальше, видимо, надо пройти остальные три комнаты? — предположила Мист. — Добыть там еще по такому треугольнику. Наверное, это своего рода ключи.
— И каждой комнате будет такой страж, какой на двери нарисован.
— Ничего радостного, — резюмировала Мист. — Потому что, кто там есть? Ифрит, Джинн …
— И гидра.
— Ох, — Мист вздохнула и потерла лоб.
— Может, тебе отдохнуть? А утром продолжишь, — заботливо предложила сильфида.
Мист критически оглядела комнату.
— И как я тут буду отдыхать?
— Ну, кровать есть. Не хочешь на кровать — возьми пледы, на полу ложись.
Девушка поежилась при мысли о том, чтобы улечься в кровать мертвеца. Пледы явно выглядели безопаснее.
— Ладно. Давай отдохну. Жрать еще хочется, и пить, но из еды у меня сухари в сумке, а воды нет.
— Тут есть вода. За ширмой кран, отвинтишь — пойдет. Ар-Маэрэ вывел туда горный ручей, чтобы не ходить далеко за водой.
— Какой умный, — одобрительно сказала Мист. — Уважаю его все больше. Он правда был …раздражительный?
— Может. Мне трудно судить, — неопределенно отозвалась сильфида.