— Ты что-нибудь понимаешь в двигателях? — спросил Алекс, понаблюдав какое-то время за его усилиями.
— Ни бельмеса, — ответил Джек, поднимая голову. — А ты?
Призвав на помощь все свои скудные познания в автомеханике, они пришли к выводу, что пуля, вероятно, попала в радиатор и мотор перегрелся. Так что пассажирам оставалось лишь выбраться из грузовика и идти пешком до позиций республиканцев.
К счастью, вопреки его опасениям, ранения оказались по большей части легкими. Заднюю часть грузовика закрывал толстый стальной щит, который спас пассажиров от пуль националистов. Большинство раненых пострадали от щепок, отбитых пулями преследователей от бортов кузова, да несколько человек получили ушибы, когда машину трясло на ухабах.
Однако пожилой монахине, сестре Лусии, не повезло: во время бегства она, как и ещё несколько человек, упала на пол и, судя по всему, сломала ногу.
Теперь она, окружённая роем послушниц и остальных монахинь, лежала на земле возле грузовика и жаловалась на свою несчастную судьбу, а остальные наперебой старались ее утешить.
— Боже... Боже мой... — ныла она сквозь стоны.
— Успокойтесь, сестра, — произнесла сестра Каридад, кладя руку ей на лоб. — Все будет хорошо.
— Священника... — стонала она, сжимая крест на шее. — Я хочу исповедаться...
— Не глупите, сестра Лусия, вы вовсе не умираете, — с улыбкой успокоила ее мать-настоятельница и, повернувшись к Райли, заявила: — Мы должны отвезти ее к врачу.
Лейтенант батальона Линкольна посмотрел в сторону республиканских позиций, а затем — в сторону Бельчите. Оценив ситуацию, он пришел к выводу, что они находятся примерно на полдороге от обоих пунктов. Город находился слишком близко, чтобы они могли чувствовать себя в безопасности, и если кто-то из офицеров отдаст приказ о преследовании, то даже пешком их догонят за считанные минуты.
— Нужно выбраться отсюда как можно скорее, — сказал он. — Придется как-нибудь ее дотащить.
— Ее нельзя тащить, как мешок с картошкой, — воспротивилась сестра Каридад. — Со сломанной ногой, да в ее возрасте... Она же просто умрет от боли.
— Прошу прощения, сестра, но мы забыли прихватить кресло-каталку.
Монахиня сердито нахмурилась.
— Не стоит насмехаться, юноша. Лучше помогите вытащить ее как можно осторожнее.
Райли уже собрался сердито ответить, но тут кто-то резко захлопнул дверцу грузовика, и в его голове тут же родилась идея, как транспортировать покалеченную монахиню.
— А что, если... — пробормотал он, отстраняя сестру Каридад и забираясь в кузов. — Джек, помоги-ка мне!
Он выхватил нож и вырезал большой кусок брезента.
— Поищите несколько крепких палок, — велел он Эустакио и его родственникам, молча наблюдавшим за этой сценой. — Нужно сделать носилки.
Вскоре носилки были готовы. Когда на них уложили сестру Лусию, четверо мужчин покрепче подняли их на плечи, и процессия беглецов с двумя интербригадовцами во главе, покинув грузовик, зашагала в сторону республиканских позиций.
— Светает, — задумчиво произнёс Джек, указывая на бледное свечение на востоке.
— Я вижу.
Галисиец оглянулся. Неровная вереница спасённых, молча бредущих в ночной темноте — женщин, детей, нескольких мужчин и почти двух десятков монахинь в белых одеждах — казалась сонмом потерянных душ, блуждающих во мраке.
— Что-то медленно мы тащимся, — заметил он. — Боюсь, такими темпами рассвет застанет нас в дороге.
— А я боюсь, что он нас уже застал.
Сержант повернулся к Райли.
— Мы не успеем вернуться вовремя, Алекс. Марти все узнает, генерал все узнает, а мы с тобой предстанем перед военным трибуналом.
Райли кивнул.
— Точно.
Джек уже открыл рот, чтобы возразить, но слова застряли у него в горле.
— Пожалуй, ты прав, — тяжело вздохнул он, всем своим видом выражая покорность судьбе.
В эту минуту сзади подошёл Эустакио с дочерью на руках.
— Я... — произнёс он, смущённо закашлявшись. — Я вам так благодарен... вам обоим... за то, что вытащили нас из города.
— Не за что, дружище, — ответил Райли. — Мы сами попали в переплёт. Нам оставалось лишь выбираться из этой передряги и сделать это по возможности достойно.
Крестьянин шмыгнул носом.
— Достойно... — повторил он таким тоном, как будто речь шла о какой-то сказке. — Здесь никто не поступает достойно. Даже они, — кивнул он в сторону вереницы бредущих монахинь. — Им было бы наплевать, если бы нас всех расстреляли, поскольку считают нас красными. По большому счёту, они ничем не лучше фашистов.
Джек строго взглянул на него, а затем спросил:
— А если бы анархисты собирались их изнасиловать и убить, ты попытался бы их защитить?
Эустакио виновато отвёл взгляд и опустил голову.
— Долго ещё? — спросил он, когда эхо упрёка стихло в его ушах.
— Трудно сказать, — ответил Райли. — На земле ведь не написано, где именно проходит линия фронта.
— А как же мы тогда узнаем, что ее перешли?
— Вот когда перейдём, тогда и...
И тут Алекс Райли замолчал на полуслове, поскольку с обеих сторон дороги их внезапно окружили безмолвные тени, явившиеся из зарослей, маячивших в нескольких метрах впереди.
— Стой, кто идёт! — приказала одна из теней. — Руки вверх!
— Солдаты Республики! — ответил Райли, тут же остановившись. — Батальон Линкольна!
— Пароль! — потребовал тот же голос с сильным немецким акцентом.
Джек в ответ выкрикнул:
— Перец!
На протяжении нескольких бесконечных секунд часовой медлил с ответом, и в тот самый миг, когда они уже решили, что им не суждено увидеть рассвета, неожиданно произнёс:
— Соль!
Джек и Алекс облегченно вздохнули, но тут им в лицо ударил свет фонаря, который держал в руке солдат.
Того, что произошло дальше, не ожидал никто.
Часовой внезапно заорал во всю глотку:
— Тревога! Это ловушка! Легионеры!
Алекс и Джек невольно оглянулись по сторонам в поисках легионеров.
Они не сразу поняли, что за легионеров приняли их самих.
Они совсем забыли, что все ещё одеты в форменные рубашки солдат из осажденного города.
Райли хотел объясниться, но прежде чем он успел сказать хоть слово, раздался выстрел.
21
— Отставить огонь! — рявкнул Райли так громко, что солдат невольно отшатнулся. — Мы свои, мать вашу! Отставить огонь!
— С нами мирные граждане! — крикнул в свою очередь Джек. — Женщины и дети! Не стрелять, засранцы!
— Назовитесь! — потребовал тот, кто держал фонарь.
— Лейтенант Райли и сержант Алькантара из батальона Линкольна! — прокричал Алекс. — Возвращаемся из разведки!
Часовой, казалось, на миг задумался, припоминая, где мог слышать эти имена.
— А эти все? — недоверчиво спросил он. — Эти откуда?
— Беженцы из Бельчите.
Луч фонаря, скользнув на несколько метров, осветил группу беженцев.
— Но... но ведь половина из них — монахини, — удивленно заметил он.
— Они все — беженцы и находятся под моей защитой, — повторил Алекс и, почувствовав себя несколько увереннее, спросил: — А вы кто такой?
— Старший сержант Штерн. Бригада Тельмана.
— Немец? — спросил Райли.
— Австриец.
Алекс подошёл ближе и встал прямо перед ним, сложив руки за спиной. Часовой оказался молодым человеком с красным значком на лацкане, в кепке наподобие ленинской и в круглых очках, выдающих в нем интеллигента. Наверняка член коммунистической партии.
— Ну что ж, товарищ Штерн, — произнёс Райли, стараясь придать голосу как можно большую властность, — Вам приказано охранять эту дорогу, ведь так?
— Так точно.
— В таком случае, делайте своё дело, а мы отправимся дальше.
Немного растерявшись, сержант оглянулся на семерых солдат, которые благоразумно держались в нескольких метрах позади.
— Простите, товарищ лейтенант, но я не могу пропустить никого из вас, — сказал он, кивнув в сторону толпы беженцев.