Джек покашлял, бросив многозначительный взгляд в сторону большой кастрюли, из которой разносился упоительный запах жаркого.
Алекс, тем не менее, покачал головой.
— Но, сеньор...
— Эустакио Лопес Ледесма, к вашим услугам.
— Сеньор Лопес, не волнуйтесь, мы не собираемся вас грабить. Я только хотел бы задать вам несколько вопросов.
— Я ничего не знаю.
— Спокойно, дружище, — вмешался Джек, одарив хозяина самой дружелюбной улыбкой, чтобы тот хоть немного успокоился. — Не волнуйтесь, мы не собираемся вас допрашивать. Успокойтесь, ничего с вами или вашей семьей не случится.
Эустакио, похоже, поверил галисийцу.
— Вы, может быть, ничего плохого и не сделаете, — ответил он. — Но если они, — он кивнул в сторону закрытого ставнями окна, выходящего в сторону города, — узнают, что вы заходили в мой дом...
— На этот счёт не волнуйтесь, — заверил его Райли. — Никто не видел, как мы пришли, и никто не увидит, как уйдём.
— Нам хотелось бы знать, — сказал Джек, решив, что хватит ходить вокруг да около, — ходили ли вы в город в последние дни.
Эустакио покачал головой.
— Я уже давно не хожу в город. Боюсь оставлять жену и детей, когда солдаты так близко. Говорят, они марроканцы... Но точно я не знаю...
— В таком случае, не могли бы вы сказать, сколько в городе солдат и есть ли у них пушки и пулеметы?
— Пушки? Да, есть несколько штук. Видал, когда ходил в город продавать яйца. Но я не разбираюсь в оружии.
— А солдаты? — спросил Райли. — Их много?
Эустакио кивнул.
— Тысячи. Больше, чем жителей города. Они заняли почти все дома в центре, больницу и монастырь Святого Августина.
Друзья переглянулись. Если сказанное крестьянином — правда, то защитники города гораздо более многочисленны и намного лучше вооружены, чем считает командование.
Разумеется, полученные сведения — совсем не то, что хотел бы услышать генерал, но, без сомнения, информация была весьма важной.
— Большое спасибо, дружище, — с глубокой признательностью ответил Райли. — То, что вы нам рассказали, поможет спасти множество жизней. Вот только... — добавил он, озадаченно нахмурив брови, — вот только я не понимаю, почему вы до сих пор не покинули эти места. Фронт уже добрался до Кинто и Кодо, а это всего лишь в нескольких километрах отсюда. У вас в запасе лишь несколько дней, чтобы уйти.
Крестьянин пожал плечами.
— Уйти? Но куда? Этот дом — все, что у нас есть, — он обвел жестом комнату. — Если мы все это бросим, мы просто погибнем. Я не могу уйти в горы с женой и тремя спиногрызами.
В эту минуту появилась его жена в длинной рубахе и с наспех забранными в узел волосами, открывавшими ещё молодое лицо, на котором уже проступили первые морщинки, а под глазами залегли тёмные круги. В руках она держала кувшин с вином и три стакана, тут же поставила их на стол и, не сказав ни слова, повернулась и вышла.
Джек и Райли приветливо кивнули женщине, и Райли серьёзно произнёс:
— Итак, на кону — молодая жена, трое детей и ваша собственная жизнь. Вот что вы можете потерять, если останетесь здесь.
— Я же вам сказал: нам некуда идти, — не сдавался крестьянин.
Джек облокотился на стол, отодвинув в сторону кувшин.
— Видите ли, Эустакио, — произнес он и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — Думаю, вы не вполне понимаете, что происходит. Республиканская армия окружила Бельчите и вот-вот сравняет его с землей, а если националисты действительно насколько многочисленны, как говорят, то они будут сопротивляться до последней капли крови. Предстоит бой, страшный бой... И вы окажетесь в самом его центре.
Крестьянин изо всех сил старался бодриться, но в его глазах все же мелькнула тень сомнения.
— Через несколько дней, — сказал Райли, — этот дом превратится в кучу обломков. Разница лишь в том, останетесь ли под ними вы вместе со всей семьёй, или нет.
— Но мы же ни в чем не виноваты, — проговорил хозяин, чуть не плача. — Мы всего лишь крестьяне... За что?.. Это несправедливо...
— Война всегда несправедлива, друг мой. Но пока у вас ещё есть возможность спастись, так воспользуйтесь ей. Сегодня же вечером и воспользуйтесь. — С этими словами он повернулся к Джеку. — Мы поможем вам пересечь линию фронта, чтобы вас не задержали.
Хозяин хотел было что-то возразить, но передумал и устало кивнул, делая вид, что рассматривает царапину на крышке стола.
— Я не могу уйти... — еле слышно прошептал он.
— Вы не слышали, что вам сказали? Бельчите вот-вот сотрут с лица земли, и эту ферму тоже.
— Я все прекрасно слышал, — ответил он, прожигая Райли взглядом. — Именно поэтому я и не могу уйти. Все мои родные и родные моей жены там, в городе... Я не могу уйти без них.
Джек уже успел заранее пожалеть о том, что собирался сказать.
— У вас нет выбора, друг мой. Смиритесь с мыслью, что они... в любом случае обречены.
Глаза крестьянина сверкнули гневом.
— Как вы можете так говорить? — в ярости воскликнул он. — Мои родители, сестры, братья, родные моей жены... Как я могу бежать, бросив их?
— Если останетесь, вас тоже убьют.
Лицо Эустакио окаменело.
— Нет, если я возьму их с собой, — ответил он.
Джек и Алекс решили, что ослышались.
— Я отправлюсь за ними, — стоял на своём крестьянин. — И завтра вечером мы уйдём все вместе.
Райли устало посмотрел на него.
— Послушайте, друг мой. Мне бы не хотелось вас разочаровывать, но ваше решение — ужасная глупость. Сколько у вас родных в городе?
Эустакио крепко задумался, подсчитывая в уме и одновременно загибая пальцы. Почти минуту спустя он наконец ответил:
— Девять или десять.
— Девять или десять? — переспросил Джек. — И как, по-вашему, вы сможете незаметно вывести из города десять человек?
— Пока не знаю, — признался крестьянин, пожимая плечами. — Но разрази меня гром, если я не попытаюсь. Как бы вы поступили на моем месте? Неужели даже не попытались бы спасти своих близких?
Райли сложил руки на груди, откинувшись на спинку грубо сколоченного стула.
— Ладно уж, делайте что хотите, — проворчал он. — Только имейте в виду: вы должны вывести их из города до артобстрела, иначе вам уже не спастись.
— Завтра пошлю пацана в город, чтобы он предупредил всех наших, — заявил крестьянин. — Он все сделает, как надо, не сомневайтесь. Я им передам, чтобы завтра вечером пришли сюда, а потом мы все вместе отправимся к республиканцам.
— Ну что ж, — кивнул Райли, вставая и протягивая ему руку. — Удачи вам.
Крестьянин удивленно взглянул на него.
— Разве вы мне не поможете? Вы же сказали, что поможете нам перебраться через линию фронта?
— Что? — в свою очередь, удивился Алекс.
— Вы сказали, что поможете нам, — повторил Эустакио, вытаращив глаза.
— Но...
— Да, только что сказали! Проклятые лжецы!
— Твою мать! — выругался себе под нос Хоакин Алькантара.
Райли поднял руки в примирительном жесте.
— Ну хорошо, хорошо, — он искоса взглянул на Джека. — Завтра вечером все они должны быть здесь. Завтра в это же время мы вернемся и поможем вам благополучно перебраться в Фуэнтес-де Эбро. Договорились?
Лицо мужчины просияло, как если бы перед ним явилась сама Пресвятая дева.
— Огромное вам спасибо! — произнёс он, пожимая руку сначала Райли, а затем Джеку. — Да благословит вас Бог!
— Пока еще вам не за что нас благодарить, — серьезно ответил Райли. — Вся надежда на то, что националисты ни о чем не догадываются, но если они вас схватят, то расстреляют на месте, вы это понимаете?
— Да, да, конечно... Но они ни о чем не догадаются. Завтра вечером мы будем ждать вас здесь.
— И чтобы никто из них не вздумал тащить с собой одежду, кроме той, что на них, или рюкзаки с водой и снедью, — предупредил Джек, вставая. — И чтобы никакого скарба, инструментов, памятных безделушек. Только они сами. Это не переезд в новый дом.