Эдек приоткрыл занавеску, за окном шел снег. По Крулевской ехал трамвай, парень без шапки, в коротком пальтишке с поднятым воротником и девушка подбегали к остановке на Краковском Предместье.
А я стою здесь, подумал Эдек. Тут он увидел Тадека Виснича, старшего брата Иолы, в мундире подпоручика. Ах, как красиво он выглядел! Щелкнул каблуками, подходя к Чепеку и Лескому, заметив Эдварда, кивнул ему. А посреди салона шествовал сенатор Виснич. Седина делала его более значительным. С нескрываемым удовольствием смотрел сенатор на сына, явно радуясь тому, что молодой подпоручик не ищет общества молодых людей, а беседует с вице-министром и полковником. Все-таки сколько достоинства в старике Висниче! Каждый поклон, взгляд глубоко посаженных голубых глаз хорошо продуманы и значительны. Когда сенатор говорит: «Я рад, дорогой министр, что наконец-то мы можем встретиться неофициально…» — он придает своим словам особый смысл, ясно, что они не случайны, что Виснич и Чепек могут сказать друг другу нечто важное. Эдвард отходит чуть в сторону, словно боится, что его непосвященное ухо услышит какую-нибудь государственную тайну, но разговор ведется о жене одного генерала, оба понижают голос, и вдруг перед Эдвардом неожиданно появляется физиономия майора Напералы. Он слышит: «Но конкретно, молодой человек, конкретно, как дело было? Ничего ведь не происходит само собой. Ты шел, и кто с тобой поздоровался? Как он тебе подал руку? Только коснулся или дружески пожал ее?..»
Эдвард стряхивает пыль с лацкана смокинга; больше всего ему хочется сейчас увидеть себя в зеркале, чтобы еще раз проверить, не испачкал ли он смокинг. Напералы здесь нет; впрочем, при полном свете, среди красивой мебели, на натертом полу Наперала выглядел бы совершенно иначе. Вероятно, он не был бы грозен, а доброжелателен, сердечен и величав, как сенатор Виснич.
А если Наперала снова его схватит? Сейчас у него для этого даже есть повод. Эдвард очень хорошо может себе представить их встречу: «Так как там у вас было с этим Круделем, молодой человек? Конкретно?»
Фидзинский пошел к Круделю уже после того, как получил приглашение к Висничам, после встречи с Иолой. Узкие деревянные ступеньки вели на пятый этаж, некрашеные двери, все в дырах и трещинах, как будто кто-то рубил их топором. Он постучал и увидел молодого мужчину, широкоплечего, с головой, посаженной на довольно короткой шее, немного опухшее лицо, глаза из-под густых бровей глядят серьезно и недоверчиво.
— Пан Болеслав Крудель?
— Ага. В чем дело?
Вот пригласить бы этого Круделя сюда, в салон Висничей. В потертых, мятых брюках и в свитере посадить на диванчик в стиле рококо, под голландское бра в углу, Подпоручик Виснич, Иола, Крудель. И вице-министр Чепек. Они схватили бы друг друга за горло. Крудель бросает Чепека на пол и тяжелой походкой, сутулясь, расталкивая гостей, идет к столу. Накладывает себе рыбу на тарелку, гору рыбы, льет коньяк в стакан. Переполох… Но Чепеку тоже палец в рот не клади. Он нашел бы, что сказать Круделю. Это только он, Эдвард, ни два ни полтора, словно идет посредине и ни на что не может решиться. Второй раз — и снова оказался тряпкой! В первый раз с Напералой, во второй — с Круделем!
— Вы кто?
Эдвард объяснил, все время чувствуя на себе внимательный взгляд Круделя, что он репортер из газеты, в которой работал Юрысь, поэтому считает своим долгом расследовать обстоятельства смерти капитана запаса, возможно, что-то удастся поместить в прессе… Завиша просил, чтобы Эдек не называл его фамилию и именно так объяснил Круделю цель своего визита.
Хозяин пригласил его в комнату. Там царил настоящий хаос: книги на полу под окном, одежда на стуле, Крудель поставил на стол большую металлическую пепельницу и предложил Эдварду сигарету.
— Значит, вас полицейская версия не устраивает?
Он напоминал боксера, который ищет слабое место у противника, чтобы нанести удар.
— Под каким соусом вы хотите все это подать? — продолжал он атаковать, не получив ответа на первый вопрос.
— Только правду.
Улыбка; Крудель расстегнул пиджак и почесывал себе грудь.
— Кто за вами стоит?
— Мне нужны детали, — вспомнил Эдек наставления Завиши. — Как можно больше деталей, ведь любая из них может быть важна, если по-настоящему займутся этим делом… В тот день Зденек у вас и вправду был в девять часов?
— Конечно был. А вы что хотели бы услышать? Вот вы говорите «детали». О них позже, они действительно могут быть важны. Если вы и в самом деле честный журналист, то можете сделать доброе дело. Я спросил: «Кто за вами стоит?», вы мне не ответили. Это значит, что кто-то есть. Не хотите, не говорите. Я знаю «Завтра Речи Посполитой», простите за откровенность, но я ничего хорошего от этой газеты не жду. Не исключаю другого, что кому-то по каким-то там причинам, такие случаи бывают, нужно узнать правду или хотя бы часть правды. Мне скрывать нечего. Ситуация достаточно ясная, и если у вас хватит смелости, то вы должны признать, что я прав: еще одна провокация. Эдек, то есть Зденек, был близок к левым молодежным кругам в политехническом. Я сказал только: был близок, но им вполне достаточно, чтобы поднять крик: «Преступление студента-коммуниста!» А этого Юрыся они убрали сами.