Жилой массив чернел впереди. Катя знала, что здесь ничего не изменилось. Те же кривые безымянные улочки, в которых легко запутается любой чужак. Те же разношерстные домики без номеров, натыканные один на другой. Та же непролазная грязь, темными жуткими ночами отпугивающая даже наряды патрульно-постовой службы и кареты «скорой помощи». Катя смотрела вперед, чувствуя, как к ее горлу подступает комок, и вдруг поняла, что приступы, о которых она успела позабыть, скоро вернутся. Возможно, прямо сейчас. Приступы решили вернуться в ее жизнь вместе с Ямой.
Какой смысл может быть в страдании? Какой урок можно извлечь из смерти близких? В чем суть испытания леденящим душу страхом, когда человек сталкивается лицом к лицу с самым что ни на есть настоящим Злом?
Чтобы победить страх, перебороть его?
Если кто-то думает, что можно победить страх… Это наивное существо не знает о Настоящем Страхе НИЧЕГО.
Волна побежала по телу, зародившись где-то в основании позвоночника. Догадываясь, что будет теперь, Катя внезапно ослабшей рукой выудила блокнот из внутреннего кармана куртки. Распахнула его и начеркала пару слов на последней чистой странице. Тонкая капля поставила влажное пятно рядом с линией чернил. Катя захлопнула блокнот и на секунду закрыла глаза.
Она родилась в Яме. Но однажды ей пришлось бежать отсюда. Бежать, сломя голову, не оглядываясь. В жалкой попытке навсегда вычеркнуть Яму из своей жизни. В попытке забыть прошлое.
Не вышло. Потому что сейчас Яма вернулась в ее жизнь.
А вместе с Ямой вернулось и Зло.
2
Короткий глубокий возглас-вдох, как после нырка под воду. Катя широкими глазами смотрела вокруг, не понимая, где она.
– Простите? С вами все в порядке?
Низкое затянутое тучами небо и зябкий ветер. Узкая грязная улочка частного сектора. Старая покосившаяся землянка с окнами, заляпанными до полной непрозрачности. Фургон Следственного комитета. Полицейские машины с включенными проблесковыми маячками. Желтая линия оцепления – один конец закреплен на колышке заборчика вокруг палисадника землянки, второй на боковом зеркале одной из машин ППС.
– Вам что, плохо? Может, помочь как-то…?
Катя посмотрела на говорившего. Молодое лицо. Она его знала. Халилов из убойного. Сейчас парень выглядел растерянным. Стараясь не поддаваться панике, Катя скользнула взглядом по рукавам собственной одежды. Мундир следователя СК. Она на работе.
Катя слабо качнула головой.
– Простите. Давление, наверное…
Как она здесь оказалась? Вызов? Давно она здесь? Она уже заходила внутрь?
В руках папка. Вспомнив про блокнот, Катя выудила его из кармана. Открыла на первой же странице – для удобства все использованные листки в блокноте она вырывала сразу же – и прочла собственные бегло нацарапанные каракули:
«Яма. Место преступления. Ты дежуришь».
Катя подняла глаза и теперь уже по-новому осмотрелась вокруг. В стороне стояли местные жители, угрюмо таращась на пришельцев в форме. Небритые мужики, одутловатые и мрачные, женщины с потухшими навсегда глазами. Невероятно. Ошибки быть не могло – она в Яме. Она знала эту улочку. Из той, прошлой, жизни.
Катя начала приходить в себя. Словно решив что-то проверить – это должно выглядеть именно так – она открыла папку. Медицинские перчатки, пустые бланки протоколов. Катя украдкой покосилась на Халилова. Он словно ждал Катю, чтобы двинуться внутрь дома.
Значит, вся работа еще впереди. Но Катя все-таки неуверенно шагнула к землянке. Старые рассохшиеся ворота с выломанной калиткой.
– Чей это дом, известно? – решилась она.
Ошибка. Халилов недоуменно покосился на Катю.
– Я… Я говорил уже.
– И что, – буркнула Катя. – Мне аплодировать нужно и закричать «бис», чтобы вы повторили?
Халилов пожал плечами.
– Хозяин дома уже пять лет в отсидке. За мокруху. Все это время дом пустует. Сегодня соседи увидели, что дверь в дом открыта. Решили заглянуть. А там – это…
«Это». Очевидно, Халилов так назвал труп. Иначе бы Катя здесь просто не оказалась.
Она вошла в заваленный помоями двор. Кто-то из соседей решил использовать пустующее пространство, чтобы выбрасывать сюда мусор. И даже не в черных пластиковых мешках для мусора. А как есть – прямо из ведра. Осторожно ступая по узкой дорожке, проложенной какими-то пионерами посреди стихийной свалки, Катя шагнула к старой и наполовину сгнившей входной двери. Она была выбита. Внутри Катю встретили облезлые грязные стены и характерный запах, который трудно с чем-то спутать.