Комната, заляпанные окна которой вели на улицу. Здесь уже работали двое криминалистов в полиэтиленовых одноразовых комбинезонах. Один расчехлял сумку со своим оборудованием, второй фотографировал что-то не полу. Халилов бросил ему:
– Комитет прибыл.
Криминалист кивнул Катя и посторонился, опуская фотокамеру. Увидев то, что находилось на полу, Катя невольно ахнула:
– Господи…
…Поляков любил солнце и жару. Когда от пекла днем спасает только кондиционер, а вечером на город опускается долгожданная прохлада – и тогда можно взять бутылочку ледяного пива и присесть где-нибудь на лавочке, чтобы просто насладиться моментом.
Но в этом году лето выдалось паршивым. С первых чисел июня над городом нависли тучи, дул зябкий ветер и постоянно моросил дождь, то ослабевая, то разряжаясь с новой силой. Прогноз погоды на ближайшие недели не предвещал никаких изменений.
Когда машина свернула в Яму и поползла по узким улочкам, едва проходимым из-за потоков грязи, Поляков невольно поежился. Водитель матерился сквозь зубы:
– Нах… машину мыл, е-мое. Грязь, грязь, грязь… Все остальное – что, отменили уже?
Поляков промолчал, хотя он и сам задавался иногда подобным вопросом.
В сером пространстве за окном всплывали редкие прохожие. Мужчины и женщины, пожилые или средних лет, все они были неухоженными, недружелюбными. Все смотрели волком на ползущий по грязи и рыхлым ухабам автомобиль с полицейской символикой.
Серый мир. Серое небо. Серые люди. Кто запихнул его, Полякова, в это место?
Рядом с Поляковым сидел молодой ППСник. Он нервно ерзал на сиденье.
– Ментов они тут не очень любят, судя по всему.
Поляков мрачно усмехнулся.
– Некоторые думают, что самое непригодное для проживания человека место – это бездушные, так сказать, бетонные коробки. Трущобы каменных джунглей. Но знаешь, что? Эти люди никогда не бывали в Яме. Любые трущобы – детский сад по сравнению с нашей Ямой.
Молодой ППСник поежился.
– Вы это… в Яме часто бывали?
Поляков пожал плечами.
– Доводилось.
– Я пару лет назад, еще до учебки, первый раз тут оказался, – ППСник говорил, чтобы заполнить пустоту. Чтобы не думать, где они. – Девушка у меня рядом с Ямой жила. Окна прям сюда выходят. Я пока ждал ее… Стою, а где-то в Яме толпа идет. С палками. И с факелом… С факелом, представляете?
Поляков улыбнулся.
– Перепугался?
– Не без этого, – признался парнишка. – Блин, сюда даже таксисты после семи не приезжают. Не то что в Яму, даже в соседние районы стараются после темноты не показываться.
Поляков не ответил, снова отвернувшись к окну. Яма. Черт побери, какое точное название для этого места.
– Тысячи домов на улицах, которых даже нет на карте, – сказал он. – Сколько человек живет здесь, никто даже не знает. У многих нет паспортов и вообще каких-либо документов. Это отдельный мир. Который старается не соприкасаться с нашим… Идеальное место для тех, кто не хочет, чтобы их когда-нибудь нашли.
…В комнате заброшенного дома в сердце Ямы, хозяин которого последние пять лет находился в колонии общего режима по обвинению в убийстве, находились скелеты трех молодых женщин.
– Все три жертвы – определенно молодые женщины, как можно судить хотя бы по их одежде, – медленно, неторопливо говорил судмедэксперт. Он знал, что Катя делает наброски его первоначальных выводов для протокола. – Ну и убиты, как понимаешь, в разное время. То есть, их совсем не одновременно сюда привезли, Катюш.
Она хмуро кивнула.
– Да. Повезло мне с дежурством сегодня.
Убранство комнаты представляло собой старый, примерно 40—50-х годов прошлого века, шифоньер на изогнутых ножках, два разломанных кем-то ветхих и гнилых кресла, а также трюмо с зеркалом в простенке между окнами. Зеркало было разбито, а одна из ножек трюмо сломана, из-за чего оно покосилось, и лишь оконная рама не давала трюмо рухнуть на скрипучий старый пол.
То, что осталось от первой жертвы, находилось у стены, в дальнем от двери углу. Тело уже превратилось в разваливающийся на глазах скелет, указывая, что с момента убийства прошел солидный срок. Провалы вместо глаз, один из которых был прикрыт жидкой прядью каштановых волос. На убитой были разорванная кофточка и спущенные до лодыжек джинсы, открывающие темную высохшую плоть. Вокруг иссохшей шеи скелета был обвит ремешок от сумочки.
Скелет второй женщины, брюнетки, лежал на боку у противоположной стены. Одна рука неестественно вывернута. Убитая была в сарафане. Подол задран, оголяя тазовые и бедренные кости. На ней были туфли со шпильками. За одну из шпилек зацепился кусочек черной кружевной ткани. Трусики несчастной.