Крестьянин изо всех сил старался бодриться, но в его глазах все же мелькнула тень сомнения.
— Через несколько дней, — сказал Райли, — этот дом превратится в кучу обломков. Разница лишь в том, останетесь ли под ними вы вместе со всей семьёй, или нет.
— Но мы же ни в чем не виноваты, — проговорил хозяин, чуть не плача. — Мы всего лишь крестьяне... За что?.. Это несправедливо...
— Война всегда несправедлива, друг мой. Но пока у вас ещё есть возможность спастись, так воспользуйтесь ей. Сегодня же вечером и воспользуйтесь. — С этими словами он повернулся к Джеку. — Мы поможем вам пересечь линию фронта, чтобы вас не задержали.
Хозяин хотел было что-то возразить, но передумал и устало кивнул, делая вид, что рассматривает царапину на крышке стола.
— Я не могу уйти... — еле слышно прошептал он.
— Вы не слышали, что вам сказали? Бельчите вот-вот сотрут с лица земли, и эту ферму тоже.
— Я все прекрасно слышал, — ответил он, прожигая Райли взглядом. — Именно поэтому я и не могу уйти. Все мои родные и родные моей жены там, в городе... Я не могу уйти без них.
Джек уже успел заранее пожалеть о том, что собирался сказать.
— У вас нет выбора, друг мой. Смиритесь с мыслью, что они... в любом случае обречены.
Глаза крестьянина сверкнули гневом.
— Как вы можете так говорить? — в ярости воскликнул он. — Мои родители, сестры, братья, родные моей жены... Как я могу бежать, бросив их?
— Если останетесь, вас тоже убьют.
Лицо Эустакио окаменело.
— Нет, если я возьму их с собой, — ответил он.
Джек и Алекс решили, что ослышались.
— Я отправлюсь за ними, — стоял на своём крестьянин. — И завтра вечером мы уйдём все вместе.
Райли устало посмотрел на него.
— Послушайте, друг мой. Мне бы не хотелось вас разочаровывать, но ваше решение — ужасная глупость. Сколько у вас родных в городе?
Эустакио крепко задумался, подсчитывая в уме и одновременно загибая пальцы. Почти минуту спустя он наконец ответил:
— Девять или десять.
— Девять или десять? — переспросил Джек. — И как, по-вашему, вы сможете незаметно вывести из города десять человек?
— Пока не знаю, — признался крестьянин, пожимая плечами. — Но разрази меня гром, если я не попытаюсь. Как бы вы поступили на моем месте? Неужели даже не попытались бы спасти своих близких?
Райли сложил руки на груди, откинувшись на спинку грубо сколоченного стула.
— Ладно уж, делайте что хотите, — проворчал он. — Только имейте в виду: вы должны вывести их из города до артобстрела, иначе вам уже не спастись.
— Завтра пошлю пацана в город, чтобы он предупредил всех наших, — заявил крестьянин. — Он все сделает, как надо, не сомневайтесь. Я им передам, чтобы завтра вечером пришли сюда, а потом мы все вместе отправимся к республиканцам.
— Ну что ж, — кивнул Райли, вставая и протягивая ему руку. — Удачи вам.
Крестьянин удивленно взглянул на него.
— Разве вы мне не поможете? Вы же сказали, что поможете нам перебраться через линию фронта?
— Что? — в свою очередь, удивился Алекс.
— Вы сказали, что поможете нам, — повторил Эустакио, вытаращив глаза.
— Но...
— Да, только что сказали! Проклятые лжецы!
— Твою мать! — выругался себе под нос Хоакин Алькантара.
Райли поднял руки в примирительном жесте.
— Ну хорошо, хорошо, — он искоса взглянул на Джека. — Завтра вечером все они должны быть здесь. Завтра в это же время мы вернемся и поможем вам благополучно перебраться в Фуэнтес-де Эбро. Договорились?
Лицо мужчины просияло, как если бы перед ним явилась сама Пресвятая дева.
— Огромное вам спасибо! — произнёс он, пожимая руку сначала Райли, а затем Джеку. — Да благословит вас Бог!
— Пока еще вам не за что нас благодарить, — серьезно ответил Райли. — Вся надежда на то, что националисты ни о чем не догадываются, но если они вас схватят, то расстреляют на месте, вы это понимаете?
— Да, да, конечно... Но они ни о чем не догадаются. Завтра вечером мы будем ждать вас здесь.
— И чтобы никто из них не вздумал тащить с собой одежду, кроме той, что на них, или рюкзаки с водой и снедью, — предупредил Джек, вставая. — И чтобы никакого скарба, инструментов, памятных безделушек. Только они сами. Это не переезд в новый дом.