— Я тоже так думаю, — согласилась Фридерика.
— Ты уже ела? — спросила мать.
— Да, конечно.
— Но от чашечки кофе ты не откажешься, верно?
— Разумеется, нет, — проговорила Фридерика, поднимаясь по лестнице в свою комнату.
* * *В районе учений установилось временное затишье. Машины и боевая техника находились в укрытии, но в любой момент могли быть выведены на боевые позиции. Солдаты поели, помылись и побрились. Настало время для чистки оружия. В военном городке это всегда проделывалось без Спешки. В полевых же условиях или на учениях солдаты совершенно иначе относились к оружию и боевой технике: каждый знал, от состояния оружия и техники во многом будет зависеть исход боя и его собственная жизнь. И лишь после того, как они снова вернутся в казармы, где часть оружия после тщательной чистки и смазки будет поставлена в пирамиды, а другая часть сдана на склад, оно вновь утратит свое первостепенное значение, а его периодическая чистка опять превратится в не очень приятную обязанность.
В полевых условиях, когда солдаты чистят оружие или приводят себя в порядок, офицеры-политработники обычно приносят им газеты, а почтальоны — свежую почту. Начинаются воспоминания о доме, солдаты обмениваются новостями, обсуждают происходящие в мире события.
В редкие часы отдыха вся дивизия набирается новых сил. На постах остаются только часовые. В штабах кипит работа — там тщательно анализируется ход учений на сегодняшний день, суммируются и оцениваются результаты. Командиры кого нужно хвалят, кого нужно критикуют. Некоторые из офицеров склонны рассматривать нынешние учения как самые успешные из всех, какие когда-либо проводила дивизия. Но генерал Вернер и его заместители не торопятся с этим согласиться. А тем временем на командирских картах уже появляются новые задания, намечаются маршруты для следующего марша, ставятся задачи на наступление, выполнить которые будет нисколько не легче, чем предыдущие.
В такие часы «солдатское радио» работает бесперебойно, быстро распространяя самые последние новости. Солдаты читают боевые листки, в которых помещены статья об особо отличившихся, репортаж об успешных действиях второго полка, заметка о бдительности — ее порой недостает некоторым рядовым и унтер-офицерам. В подразделениях царит радостное возбуждение, атмосфера доверия и дружбы. Так бывает, когда солдаты день за днем на протяжении довольно длительного времени находятся рядом, вместе наступают, вместе совершают марши, плечом к плечу бегут, стреляют, окапываются, лежат на мокрой земле или на снегу и помогают друг другу.
К числу тех немногих, кто не знает покоя даже в часы отдыха, относятся военные врачи и вообще весь медицинский персонал. На временно развернутых медпунктах они лечат легкие раны, ушибы и оказывают другую необходимую помощь. Тут же решается вопрос о том, кто из пострадавших может остаться в строю, а кого на санитарной машине необходимо отправить в казарму.
Не знают отдыха и службы тыла, в обязанности которых входит снабжать подразделения и части горючим и смазочными материалами, боеприпасами, продовольствием, короче говоря, всем необходимым для боя и жизни. Поломки машин и вооружения устраняются в подвижных мастерских, которые спешат к неисправному танку или бронетранспортеру.
* * *Под вечер тучи на небе наконец-то разошлись, показалось солнце. Лучи его пробились сквозь ветки деревьев, высветив четкие контуры боевых машин и оружия.
Полковник Шанц снова приехал в роту майора Пульмейера. Прислонившись к борту машины, он слушал замполита.
— Не знаю, поверите вы или нет, — заверял его старший лейтенант Фрейер, — но только мне неизвестно, кто первым закричал «ура». Оно раздалось откуда-то из окопа. И сразу же оттуда выскочили Фихтнер и Айснер. Однако кричали не они. Да и стоит ли в этом разбираться, как будто у нас других забот нет… А по голосу разве определишь? Когда пробежишь сломя голову километра два-три, порой и собственного-то голоса не узнаешь… Я думаю… — Старший лейтенант замолчал и едва подавил зевоту. За последние трое суток его лицо заметно осунулось.
Сегодня полковник Шанц видел много осунувшихся лиц, с впалыми щеками, вспухшими губами.
Фрейера, видимо, знобило: когда он снова заговорил, зубы у него выбивали мелкую дробь.
— Я думаю, не имеет никакого значения, кто первым закричал «ура», — закончил он и замолчал.
— И все-таки мне бы очень хотелось это узнать, — стоял на своем Шанц. — А вас нисколько не интересует, кто это сделал и почему?