Кстати о воде, а не умерить ли мне громкость одного садиста? А что, вон и кувшинчик стоит, ведро было бы лучше, но и он сгодится. Не давая себе времени передумать, быстро умылась и пригладила волосы влажными ладонями. Глянула еще раз в зеркало, оценивая результат моих стараний: глазки припухшие, лицо помятое, волосы свисают несвежими прядями — да я просто красавица! Набрала полный кувшин воды и пошла мстить всему мужскому роду в лице одного громкоголосого гада.
Вечером я погорячилась, когда в потемках решила, что у меня есть целый балкон. На деле это оказался широкий карниз вдоль всей стены здания, огороженный ажурной металлической решеткой. Хорошо хоть перила были, а то и подходить к краю страшновато. Внизу обнаружились знакомые по вчерашней пьянке офицеры, все семь, бесящие своим свежим и бодрым видом. И это в тропической жаре, которая, несмотря на раннее утро, уже давала о себе знать. Смотри-ка, и рыжий «клоун» здесь?! Живой и здоровый, а ночью, под предлогом застарелой раны, он со страдальческим выражением лица пытался устроиться ночевать на моей кровати. И ведь как играл! Я почти поверила. Хорошо, Лара была рядом и быстро привела в чувство этого симулянта.
Так, а кто это у нас такой громкий? Кому ничего не перепало? Август Наумович собственной раздраженной персоной на «кодовом» матерном языке что-то внушал подчиненным. Стоял он очень удачно, как раз под моим балкончиком во внутреннем дворике крепости. Я приподняла над головой кувшин, собираясь окатить коменданта прохладной водичкой, а потом скрыться в комнате. Но кто-то меня опередил. Пока я метилась, перехватывала емкость удобнее, над Августом сформировалась небольшая тучка и выплеснула, наверное, литров двадцать воды. Это было настолько неправдоподобно и похоже на сказку, что я застыла на месте с открытым от удивления ртом и поднятым кувшином. Эх, надо было сразу прятаться, но это я поняла только тогда, когда все присутствующие внизу подняли взгляд на меня. И если семь пар глаз лучились смехом, то судя по взгляду коменданта, жить мне осталось недолго. Но был и положительный момент — Август Наумович потерял дар речи от такой наглости. Интересно, а он поверит в мою невиновность? Сомневаюсь. Эх, помирать так с музыкой!
— Ой, я на вас немного набрызгала? — с самой невинной улыбкой спросила у коменданта. — Сердечно прошу прощения! Я, знаете ли, привыкла обливаться водой по утрам и не думала, что в такую рань кто-то может находиться под балконом.
В подтверждение своих слов я наклонила кувшин, вода потекла по майке, обрисовывая грудь, которую я эротично выпятила. Понимаю, что пошло, зато очень доходчиво. Вон даже офицеры перестали улыбаться и теперь давятся слюной, а уж вид багровеющего от ярости Августа Наумовича просто пролился бальзамом на мое обостренное чувство справедливости.
— Маргарита Васильевна, вы ведете себя неподобающе невесте короля.
А комендант, оказывается, не только орать и материться умеет.
— Я вам больше скажу, — оскалилась в хищной ухмылке. — Если вы и дальше будете будить меня столь оригинально, я буду выходить в купальнике на пробежку. Я, как невеста его величества, просто обязана поддерживать свою фигуру в идеальной форме. Надеюсь, мы поняли друг друга?
— А не слишком ли вы самонадеянны? Провоцируя моих людей, вы подвергаете себя опасности…
— Давайте откровенно, если со мной что-то случится, вас, Август Наумович, повесят первым, — откровенно блефовала я, но судя по глазам недавних знакомых, истина в моих словах все же была. — Поэтому давайте жить дружно. Вы не материтесь с утра под моими окнами, а я не провоцирую ваших людей. Заметьте, днем можете ругаться сколько захотите.
— Я бы на вашем месте не рассчитывал на заступничество жениха, — не проникся моими угрозами комендант. — Тех, кто дорог, не ссылают к нам.
— Скажите это Стэвану, — хмыкнула я и, пока вредный мужик не придумал достойного ответа, вернулась в свою комнату.
На удивление, настроение поднялось, и даже проснулся аппетит. Да уж, вечное «сделал гадость — на сердце радость» в действии. И ведь правда, что я так взъелась на Августа Наумовича? Может, у него были веские причины крыть матом своих подчиненных? Извиняться поздно и непедагогично, остается и дальше играть роль наглой стервозной особы. Что ж, мне не привыкать. На этой умиротворяющей ноте я переоделась и отправилась добывать себе хлеб насущный.