— Это мои врата, — сказала Госпожа Яблок. — Это были мои врата. Это был мой дом.
Ее речь была запахом яблок и летним теплом.
У богов странная, чарующая походка — текущая, неуловимая, мерцающая. Даже могучие Господин Ветра и Господин Огня, буйная Госпожа Моря при той чудовищной мощи, которая исходила от них, струились, подобно охотящимся котам. Аньяра казался себе неуклюжим, тяжелым и слишком плотским. Но Лань держала его за руку как женщина, которой нужна помощь. Так порой хватались за его руку Майвэ или мать. Аньяра сжал ее гладкую, теплую, как крепкое летнее яблоко, ладонь.
Они вступили в дом.
Радужная мозаика не померкла, хотя и выкрошилась, и двенадцать фигур на полу стали малоузнаваемы. Но Госпожа Яблок встала у белой фигуры с крыльями и алым яблоком в руках. Круг богов сомкнулся, и в центре его оказались очаг и котел с двенадцатью пляшущими фигурами по краю, и тот, кто сидел у очага. Некто с переменчивым текущим лицом. И лишь глаза без зрачков, черные как Провал, оставались неизменными.
— Вы не можете оставить меня здесь, — сказал он.
В котле неподвижно стояла студеная до синевы вода.
— Вы не можете оставить меня здесь! — крикнул он, и в голосе его Аньяра ощутил отчаянье.
— Ты сам выбрал для себя день и ночь этого мира, — заговорил Господин Ветра. Сейчас речь богов казалась принцу обычной, только еще однозначно и четко ощущался смысл мыслей, стоявших за словами.
Жадный боялся.
— Заберите их назад!
— Мы не можем взять того, что отдали до скончания мира, — ответил Господин Ветра, шевеля гудящими синими крылами.
— Мы не можем освободить тебя, — сказала Госпожа Урожая, с золотисто-зеленой кожей и глазами цвета весенней травы. — Король заточил тебя, и только король может тебя освободить. Ты это знаешь сам. Такова Правда.
— Ты победил, брат, — сказал хрупкий бледный Господин Смерти. — Мы покидаем этот мир и отдаем его тебе наввеки.
— Вы не можете уйти, — прошептал Жадный.
— Настал ничейный час. Солнце и луна в небе вместе. Не день и не ночь. Нас пробудили — теперь мы уходим.
Текучий, неуловимый взгляд Жадного остановился на Аньяре.
— Не верь им, — лицо его перестало течь и сделалось прекрасным. — Останови их. Ты можешь. Тебе следует лишь взять этот мир себе. И ты все сделаешь так, как захочешь! Я помогу тебе!
Аньяра покачал головой. То, что он не будет слушать Жадного, он решил настолько заранее, с самого детства, что все речи его сейчас были бесполезны.
— Думаешь, они такие чистенькие и наивные?
— Что вы сделали не так, госпожа? — отвернулся от него Аньяра, глядя в раскосые бирюзовые глаза Госпожи Яблок.
— Да то же, что и все, — хохотал Жадный. — Иначе она не была бы заперта здесь, как и все они! Им не пришлось бы просить подмоги у вас, смертных, унижаться перед вами! Скажи, скажи ему, что ты молчишь, сестрица? Ну будь честной! — его смех был полон страха.
Аньяра осторожно отодвинул в сторону богиню и деву-Лань и вышел вперед.
— Говори со мной, — обратился он к Жадному. — Ты ведь очень хочешь мне что-то сказать. Так говори, я тебя слушаю.
Жадный лениво скрестил руки на груди. Только сейчас Аньяра заметил за его плечами пеньки крыльев.
— Что ты хочешь мне сказать — говори.
Жадный оперся руками на край Котла. Его губы раздвинулись в усмешке, а лицо текло, текло…
— Ты смертен. Эта — он указал на Лань, — убьет тебя своей страстью. Просто высосет досуха, и станешь ты как сморщенное гнилое яблоко. Они все, и их дети, — он кивнул головой на Господина Огня, — убивают ради своей страсти. Она не отречется ради тебя от своей божественности, нет, никогда. Ни за что! Но ты не плачь, она даст тебе яблочко. И ты останешься вечно молодым. А еще она даст тебе воды бессмертия — и ты никогда не умрешь. Ты будешь юн и полон сил. И ты увидишь, как станет дряхлой и уродливой твоя мать — и умрет. А ты будешь жить. Станет дряхлой и уродливой твоя сестра, твои друзья, все, кого ты знал — умрут. А ты будешь жить. Один. Это не у тебя будут братья и сестры — у нее. Ты чужой им. Ты им не нужен. Ты смертный.
— Ты уже это сказал. Еще что?
Жадный потянулся к нему.
— Я могу сделать так, что ты и все, кто ты пожелаешь, будут жить вечно. И править! Я знаю, что должен тебе за смерть деда и отца! Я уплачу виру, какую пожелаешь!
— Он не лжет? — спросил Аньяра.
— Он не лжет, — прошипел Господин Огня. Госпожа Яблок кивнула.
— И как это будет?
Жадный раскинул руки.
— Как пожелаешь, так и будет.