— А я ничего, ничего этого не знаю, — говорила Иште, которая шла рядом, словно цеплялась за него, боясь остаться одна. — А ведь я долго жила в этом городе.
— Ты жила уже в умирающем городе. В другом городе, — Деанта говорил мягко, утешая.
— Мы только по стокам лазали. Под землей, — сказал какой-то паренек из следовавших за ними. — Туда ойха не ходили.
— Там власть моего отца, — заговорила, наконец, Майвэ. Ей было горько, тяжело. Она слушала легенды мертвого города, и перед ней словно разверзалась пропасть. Ей не хотелось даже думать, что однажды вот так умрут все воспоминания Холмов, все песни и предания, все прекрасные залы и сады под землей, все-все-все! Она ненавидела эту мысль, она гнала ее — ведь отец держит Правду, ведь боги проснулись, все должно быть хорошо! Но мысль не уходила, точила душу, как те капли, что постоянно падают с потолков пещер, и им навстречу поднимаются медленные и неотвратимые сталагмиты. Она резко повернулась к Госпоже Урожая, за которой скользил шлейф зеленой травы.
— Почему? Почему мы должны все терять? Ведь ничего больше не будет — ни города, ни Ала Алариньи, ни короля-близнеца! Они вросли в этот город, а города нет, и все тает, как тени, навсегда, навсегда! — Она закусила губу, зло глядя на Госпожу Урожая. Тэриньяльт крепко стиснул ее руку, но она вырвалась. — Вы боги. Вы сделаете себе новый мир! А у нас ничего не останется!
Госпожа не посмотрела на нее.
Когда ты вернешься в Холмы, девушка, найди мать, которая только что потеряла ребенка. Подойди к ней и скажи — что ты плачешь, забудь, роди себе нового, такого же, а этого выкини в Провал, он все равно умер. Полагаю, мать тотчас утешится от твоих слов. Для нас этот мир — как дитя. Даже роди мы новое, оно не будет таким. Такого больше никогда не будет.
Слова ее звучали только в голове у Майвэ, и в них была такая беда, такое горе, вина, сожаление, что Майвэ стало стыдно.
— Я была не права перед тобой, — выдохнула она. — Но мне горько. Очень, очень горько. Я не хочу, чтобы все это погибло! Никакие книги, никакие картины и песни ничего не заменят! Они будут как сорванные цветы — под ними не будет опоры.
Я бы хотела, чтобы все было как прежде. Чтобы цвели мои поля — а они умерли. Чтобы пахли цветы — а их больше нет, и таких больше не будет. Чтобы были живы мои дети — а их нет. Девушка, нам придется пережить то, что нас ждет. Возьми в память все, что сможешь. Другого утешения я тебе не могу дать.
Деанта все-таки прошел по дворцу. Творение Эльсеана было прекрасным даже в смерти, и лишь его Деанте было жаль до боли. Было жаль текучих, почти живых мозаик и фресок, залов, похожих на лесные поляны или морское дно, лестниц, подобных спиралям раковин. Они прошли по городу и остановились у Южных врат. Они не оборачивались, покидая мертвую столицу. Иште прикусила губу — сейчас они выйдут к садам.
— Не бойся, девушка, — ласково сказал король. — Ты стоишь на зеленой траве.
Иште подняла взгляд и увидела его улыбку — простую и добрую. В короле не было тайны. Он был открыт, как открыто солнцу ясное небо. И Иште улыбнулась и храбро посмотрела на сады. Сады были черны и мертвы, и она выдохнула, успокоившись.
Они остановились еще раз — на мосту, чтобы последний раз бросить взгляд на великий город Дня. На белый город с золотыми крышами и алыми башнями, стекавший белой пеной по красным скалам. На башню Эльсеана.
Майвэ вздохнула. Город был прекрасен даже сейчас, в блеклой смертной дымке.
— Идемте, — тихо сказал король.
У них за спиной, словно медленно следуя за ними, город затягивала мгла. Съедала землю, звуки, свет. И лишь два глаза — белый и красный — смотрели им вслед.
— Как там будет с теми, кто остался? — прошептал про себя Деанта.
Никто не ответил ему. Арнайя Тэриньяльт, может, и мог бы что-то сказать, но промолчал. Нет смысла.
Они последний раз остановились на перекрестке в виду города, у высокого каменного столба. Когда-то на нем была птица из белого мрамора, с раскинутыми крыльями, готовая сорваться и улететь на восток, к полю Энорэг. Белая Птица, первый король Дня, близнец Ночного, черной Птицы. Изваяние давно уже было разбито, но мощеная дорога шла к востоку. Туда, где под высокой мраморной аркой в холме был спуск на Королевскую дорогу Ночных. Когда-то здесь было место торга и встреч. Отряд пришел этой дорогой вместе. Теперь у них разные пути.
Майвэ обняла его, улыбаясь и тихо плача. Он погладил ее по волосам и спине.
— Госпожа Майвэ, сестрица, велика моя благодарность тебе и твоему отцу-государю. Я в долгу перед вами. Я отдам долг. Может, мы встретимся еще.