— А дальше начинается та сказка, которую ты знаешь. Почти с самого начала мы проиграли наш дом, и оказались в плену. А в доме уже жили наши дети, которые были созданы для этого мира. Им некуда было уйти. Если бы мы ушли за Стену, как говорят в ваших сказках, мы забрали бы с собой и воду, и ветер, и все. — Она посмотрела за пределы своего травяного шлейфа, такого огромного — и в то же время, такого маленького в этом мире. Андеанта понял — он вспомнил рассыпающуюся в прах землю. — И когда наш тринадцатый брат стал владыкой мира сего, и наши дети оказались его заложниками, в ничейный час мы призвали ваших предков.
— Как это было? — спроил Деанта. — Откуда они пришли? Почему? Что было с ними до Стены?
— Я не могу сказать тебе, о король Дня. Мы взывали в Ничейный час, и услышали ответ, и они пришли.
— Почему же вы не обратились к вашим Родителям? — изумился Андеанта.
Госпожа Урожая совсем по-человечески горестно опустила голову, как будто ей было стыдно.
— И нам свойственна гордыня, о король Дня. А когда мы преодолели свою гордыню, мы поняли свою ошибку. Мы могли лишь уничтожить этот мир, разобрав его на части, и каждый взял бы свое, чтобы снова стать могучим как прежде. И стало бы так, как там, — кивнула она снова во мглу за спиной. И мы убили бы наших детей и людей. И мы могли лишь ждать, когда настанет Ничейный час.
— Я всегда думал, — прохрипел еле слышно Сатья, — что настанет какой-то единственный, тот самый Ничейный час, когда все исправится. Но я не думал, что это будет такой Ничейный час.
— О бард, — сказала Госпожа Урожая. — И мы не ждали такого часа. Мы приняли свое бремя, мы не ушли. Наша сила утекала веками в оскверненную землю, на корм Бездне, и она стала, как слепая тварь, осознавать свою жажду и голод. Ты сам видишь, как мал круг нашей силы. Но пока еще держится Правда, которую принесли с собой люди из-за стены. Это чудо. Оно даже нам непонятно! — изумленно улыбнулась Госпожа Урожая, и ее бирюзовые глаза засияли как живой Синтар под вешним небом.
— Власть блага, если она справедлива, — хриплым голосом сказал Сатья.
Деанта судорожно вздохнул. Сатья оживает! Он промолчал, боясь спугнуть это волшебное мгновение.
— Ты прав, бард королей.
— Даже если боги совершают ошибки, что говорить о смертных, — прошептал Сатья.
— О, бард, вы не связаны с этим миром, и вы могли его менять. Отец нарушал Правду, но сын ее восстанавливал. Вы не вечны, и вы могли исправлять ошибки прежнего поколения. Ты изумишься, но я завидую вам.
Сатья криво усмехнулся.
— Я понял тебя, Госпожа. Хотя сам-то я хотел бы еще долго-долго жить… может, всегда. Значит, нам предстоит уйти за Стену, как когда-то мы пришли.
Деанта вздрогнул. Он был уверен, что они уйдут на юг, что там будут жить и, в конце концов, восстановят все. Госпожа поняла его без слов.
— Нет. Нужна наша сила. А она пожрана. Нам тоже придется уйти. Вернется ли к нам наша сила — я не знаю. Это в воле Родителей, а мы наделали столько ошибок, что заслужили кару. Но им решать.
— Что за Стеной? — резко спросил Деанта.
— Сущее. И что изменилось там с тех пор, как мы ушли, чтобы строить свой дом, я не знаю.
— Но почему вы не покинете этот мир сейчас? Зачем вы остались здесь?
Госпожа Урожая посмотрела на него тихо и светло.
— Любовь и долг не дают.
***
Когда они подошли к обрушенному мосту через Анфьяр, Госпожа Урожая взмахнула рукавом, как волшебная царевна в древней сказке, и зеленый мост протянуся над рекой, исчезнув сразу, как они перешл на другой берег. И Деанте показалось, что Госпожа стала чуть меньше ростом и как-то прозрачнее. Он понял, что это значит, и ему стало больно.
Уэльта встретила их и радостно, и настороженно, и растерянно. Потому, что мгла затянула северный берег, но пока не переползала через реку. Весна была уже в разгаре, но поля были мертвы, и не проснулись посевы, и не прилетели птицы из-за Стены. И не было зверей в полях — никто не знал, куда ушли они.
На улицах города огни горели даже днем, поскольку мгла, хотя и не переползла через реку, медленно растекалась наверху, по небу и по краям окоема, словно охватывая островок еще живой земли.
Они все были здесь — и Теона Анральт, Одноглазый Лис, и братья Онгиральты. И все ждали его слова — слова короля. Он думал до утра — если теперь можно было понять, когда утро, а когда вечер. Он стоял на балконе над белым тревожным городом и смотрел в глаза мгле — в бледный и кровавый. Он не звал Госпожу Урожая, но знал, что сейсас она сразу откликнется на его зов. А утром примчался гонец от Маллена Ньявельта, и выслушав его, Адеанта велел бить в колокол и рассылать гонцов по всем улицам и всем домам.