— Чего ты желаешь, государь?
— Я хочу, чтобы луна перестала быть кровавой. Ты можешь мне это дать, Онда?
Онда молчал.
— Не можешь. Стало быть, ты просишь меня просто так пойти и решить дело Дня. То есть, я нарушу Уговор. Значит, утрачу благость, утрачу власть над землей Холмов. И порядок в земле рухнет, границу против зла я держать не смогу, Жадного в заточении тоже. И все это ради одной лишь надежды?
Онда поднял голову.
— Я дам тебе белую луну, государь. Я найду путь за Стену и разбужу Богов.
Тишина воцарилась такая, что казалось, будто призрачный Диск Мира в воздухе звенит.
— Тогда зачем Дню король, Онда? Боги и так все исправят, не так ли?
Онда не успел ответить — к королю Ночи бесшумно приблизился Адахья. Король выслушал его слова. Резко вскочил.
— Науринья. Племянник. К Провалу.
— Позволь и мне, — попросил Онда.
Ринтэ кивнул, странно глядя на барда.
Ничего особенного Провал им не приготовил, просто теперь он выблевывал тварей все чаще. Люди гибли, люди уставали, и однажды случится так, что придется уходить сначала на верхние уровни, затем… куда затем? Может, Жадный и сидит в заточении, не смея бросить вызов королю, но у него есть время, и время это бесконечно, а у них, смертных, его нет.
Но пока сила короля еще держала Холмы и верхние подземелья. Так что, скорее всего, Дневного принца без особых тревог можно будет довести до столицы.
Ринтэ закрыл усталые глаза. Последнее время он все сильнее уставал. Однажды он упадет и не поднимется. Земля уже не столько поддерживала его, сколько опиралась на него.
А Онда хорошо сражался, хотя было видно, что к таким тварям и такому бою он непривычен.
Ринтэ раскинул руки, лежа на спине на ковре у себя в покоях. Усталость давно уже пропитала все его тело, весь разум. Хуже всего было то, что он перестал надеяться на то, что все вернется на круги своя. А, значит, однажды диск мира действительно перевернется, и все кончится Бездной.
Он не хотел никому говорить, но с самого начала знал, что поможет Дневным. Он не понимал, почему он решил рискнуть Холмами ради надежды. Он даже и не знал, что это за надежда. Просто чувствовал, что так надо.
Перед его закрытыми глазами стоял Диск Мира. Он был полупрозрачен, и Ринтэ видел мглу на севере и востоке, и западе. И самую большую — в Средоточии. Он знал, что это. Он чувствовал, как эта мгла шевелится на окраинах его сознания, прощупывая границы его силы, его власти. Может, уже пора устанавливать границы в самих подземельях…
"Надо направить туда людей. Я хочу понять, долго ли еще до того, как все… опрокинется. Может, мы еще сумеем что-то придумать…
Боги, если это ваши сны я вижу — то что мне делать с этим?"
Майвэ шла сквозь Королевский холм. Решительная, гневная, красивая. Ее щеки горели, зеленые глаза светились как у кошки, а черные волосы стояли вокруг головы словно черное облако. Дома ее называли Девой Зеленых рукавов, но сейчас она была в темно-синем переливчатом платье, подобном грозе.
Майвэ шла сквозь холм тайными проходами, сквозь зачарованные, заговоренные двери. Мало кто знал все ходы Холма, даже сам государь Ринтэ. Они возникали в течение времени прихотью разных людей, и много легенд ходило в Холмах об ухищрениях влюбленных, о тайных кладах или укрытых магией темницах, где проводили всю жизнь неведомые узники.
Майвэ знала больше других. Еще в детстве она обнаружила, что холм пронизан второй, скрытой сетью ходов, что в нем сотни дверей, которые не видны глазу простого человека. Ринтэ раз поймал ее, когда она вылезла буквально из стены в его укромном кабинете.
— Это у тебя наследственное, — смеялся он, надавав ей по попе, — я в свое время тоже случайно одну дверь открыл, которую не следовало открывать. Так что без меня больше не лазать!
Майвэ и не лазила, потому что раз очень испугалась, наткнувшись между двумя покоями в тайном проходе на иссохший труп мужчины с кинжалом в груди. Вот откуда, видать, истории о привидениях и таинственных исчезновениях!
Однако, тайное знание давало много преимуществ. Очень смешно было внезапно появиться в какой-нибудь спальной и напугать любовников. Или не любовников.
Но сейчас Майвэ шла знакомым путем, не обращая внимания на взвизгивания, охи, ругань, испуганный шепот. Служанка в одном из покоев с тихим воем сполза по стене, роняя кувшин. Майвэ подхватила его, сунула онемевшей тетке в руки, приложила палец к губам, и вышла в зачарованную дверь.
— Черная дааамаа! — послашался за стеной истошный вопль, и Майвэ поняла, что завтра уже пойдут слухи о недобром предзнаменовании, и что от отца будет нагоняй. Он-то все поймет.