— О тебе мне много рассказывал королевский бард, Сатья.
Нельрун встрепенулся.
— Он помнит меня?
— Он помнит. Хотя мы говорили тогда не о тебе, но к слову пришлось, и он много что вспомнил.
Нельрун усмехнулся половиной лица.
— Да уж… Надеюсь, он не все вспоминал, а?
— Ну, многое, — теперь уже улыбнулся Онда, и непонятно было, чья улыбка страшнее, ибо красавцем Онда считаться не мог совсем.
— Сатья сейчас где?
— Господин Вирранд обещал приют и покровительство всем бардам, которые были вынуждены спасаться. Кто уцелел из столичного анклава — теперь у нас, на Юге.
— Хвала твоему господину, — покачал головой Нельрун и провел ладонью по лицу. — Я давно не был в землях Дня. Дома. — Он поднял взгляд. — Нелепо. Дома-то уже давно нет.
— Я был бы рад видеть тебя гостем.
Нельрун внимательно посмотрел на Онду.
— Я не посоветую моему господину отпускать к вам людей без заложников.
— Мой господин это понимает.
— И кто будет заложниками в Холмах?
— Если понадобится — он сам.
— Это он сам решил?
— Это я решил, и я уговорю его.
Нельрун кивнул.
— Эта голова дорогого стоит.
Малый королевский совет был куда важнее большого, потому как решения принимались на малом. Главной задачей было готовое решение преподнести так, чтобы большой совет был в полной уверенности, что решение принимается именно здесь и сейчас.
Малый совет проходил без пышности и торжеств, но с соблюдением всех старинных церемоний, смысл которых был давно забыт.
На сей раз они собрались в круглой комнате на половине короля. Пол был застлан толстыми колючими коврами из грубой черной шерсти. Посередине комнаты находился вырезанный из черного полированного камня круглый стол с большим углублением в середине. И в этом углублении стояла большая жаровня из черной бронзы, подобная очагу. На углях тлела ароматная смола, с четырех сторон жаровни стояли большие кушины с подогретым вином с пряностями и бронзовые чаши. На стенах мерцали светильные камни, в нишах ждали блюда с лунным виноградом, сыром, хлебом и сладостями.
На красных кожаных подушках возле каменного стола сидели люди ближнего круга — кому король на этом совете дозволил говорить. Тем, кому говорить не было дозволено, пока государь сам не спросит, располагались возле стен на черных подушках. Сегодня это были Майвэ и Адахья. Майвэ молча нервно общипывала гроздочку винограда. Адахья спокойно пил вино, из-под тяжелых полуприкрытых век глядя на короля. Верный пес не сводил глаз с господина никогда. И ему единственному было дозволено быть здесь с оружием, ибо таково было право и обязанность телохранителя.
Еще была госпожа Диэле, лучшая ученица Науриньи и его женщина. Она была в черном, без единого украшения, с гладко зачесанными темными волосами. Лицо ее были белым-белым, почти как у тэриньяльтихи, и словно светилось в темноте. Она не была красива, но мало кого не заствляли трепетать ее чуть близорукие, огромные, широко расставленные золотистые глаза.
Госпожи Сэйдире на совете не было, хотя она и хотела прийти. А госпожа Асиль, вдовая королева и мать наследника престола была, хотя ей совершенно быть здесь не хотелось. И потому она удалилась от стола к стене, чтобы быть рядом с Майвэ.
Вокруг каменного стола сидели Науринья Прекрасный и Нельрун, бард Медвежьего холма, Арнайя Тэриньяльт, человек короля, Онда, бард Ньявельтов и посол Блюстителя Юга Вирранда Тианальта, наследник Холмов, не имевший имени, и государь Ринтэ Злой Язык.
И государь Ринтэ говорил ровным спокойным голосом, не глядя в сторону Арнайи Тэриньяльта:
— Мои люди ходят в ночи по земле, и в любое время — подземными путями, ибо подземелья тоже принадлежат Ночи. Но мы теперь нечасто бываем за границей Холмов, и я не знаю, насколько сейчас безопасен Подземный луч. Послдедний раз по это дороге ходили двадцать лет назад, — он посмотрел на Науринью Прекрасного. — И потому я желаю, чтобы дороги были разведаны. Не только Подземный луч, но и остальные три больших дороги, что идут на север, восток и юг.
— Зачем, государь? — искренне удивился Онда. — Нам не надо идти туда.
— Я уже говорил тебе, Онда, что помогаю вам не ради любви к Дню. Люди Дня давно отдалились от нас и, насколько я знаю, кое-кто из них откровенно враждебен. Мне надо узнать, Арнайя Тэриньяльт, — очень четко проговорил он, — что там. Я хочу знать… хочу знать, есть ли там… то, что вы встретили под Домом Детей в Столице Дня.
Арнайя Тэриньяльт резко повернул слепое лицо в сторону Ринтэ. Науринья замер. Адахья насторожился, как пес.