Выбрать главу

— Я хочу, чтобы пошел туда ты, Тэриньяльт. С людьми Ущербной Луны. Вы лучшие, кому я могу это доверить.

— Государь, — со своей почти презрительной леностью протянул Науринья Прекрасный. — Позволь мне сказать?

И, не дожидаясь разрешения, продолжил:

— В этом походе должны быть маги. И я пойду туда.

— Не пойдешь, — ровно ответил Ринтэ.

Науринья выпрямился, распахнув глаза. Он не ожидал отказа.

— Ты — лучший маг Холмов, и ты останешься в Холмах. Назначь всех, кого пожелаешь. Но ты останешься здесь. — Науринья раскрыл было рот, но Ринтэ поднял руку. — Решения не изменю. Последний раз в Провал спускались при моем отце. Я готов вспомнить этот обычай. Даже если придется потерять лучших.

И так спокоен и страшен был его голос, что Науринья Прекрасный, укрощенный, молча склонил голову и больше не сказал ни слова.

— Пойдет госпожа Диэле.

Госпожа Диэле облегченно вздохнула и улыбнулась, тая от счастья. Науринья будет в безопасности.

Позже, когда она уходила в этот опасный и долгий поход, Науринья прощался с ней с такой нежностью, которой она не видела от него с той страшной ночи, когда его нашли умирающим. Он плакал, он словно обезумел, когда понял, что может потерять ее. Он стал прежним — хотя бы ненадолго. И это было счастье госпожи Диэле.

Майвэ же стиснула кулаки. "Отец это нарочно. Нет, он не может отправить его на погибель! Он не нарушит Правды короля!"

Но он удалит Арнайю Тэриньяльта, который ничего не знает про любовь Майвэ. И ее выдадут замуж, пока его не будет…

— Тебе, Онда, бард Ньявельтов, вот что я скажу — я потребую залога.

— Ты получишь его.

— Я услышал тебя, — хлестнул его взглядом Ринтэ. — Я хочу, чтобы твой господин, Блюститель Юга, сам приехал в Холмы как заложник. Нет! — он поднял руку, и открывший было рот Онда замолчал. — Я, Ринтэ, доверяю ему. Но я, король Ночи и хранитель Холмов, не могу позволить себе доверять Дню. Я сказал. Ты, Онда, если имеешь право говорить от имени своего господина…

— Имею, — кивнул Онда.

— Хорошо. Тогда ты сейчас от имени его при всех скажешь — разведчикам Ночных дозволено выходить на земли Дневных невозбранно, в любое время и в любом месте. И это да будет подтверждено во имя Уговора.

Онда встал.

— Я подтверждаю. Там, где власть моего господина, Блюстителя Юга — будет так.

— Нет. Кровью поклянешься.

Бард с готовностью протянул руку.

— Я без оружия здесь, в Совете.

Ринтэ, не спуская с него холодных искристых глаз, снял с пояса нож и протянул ему. Онда медленно провел лезвием по огромной ладони и вылил быстро накопившуюся пригоршню крови на пол.

— Кровью своей клянусь Земле, что говорю от имени своего господина, владыки Юга, блюдущего Уговор. Я говорю его устами. Дозорные и разведчики Ночи могут выезжать в земли Дня, там, где в земле течет сила моего господина. Там, где нет его власти, его люди будут помогать вам. Вирранд Тианальт сказал устами Онды, барда Ньявельтов, своего верного вассала.

Ринтэ смотрел на него исподлобья, с невеселой усмешкой.

— Когда мы разведаем пути, мы решим, кто будет сопровождать вашего принца. — Он посмотрел на Науринью, и тот кивнул. Прикрыл глаза, уголки его губ приподнядлись в подобии улыбки — или оскала.

— Ты, — Ринтэ посмотрел на принца, — поедешь со мной в Объезд, и после весеннего Объезда примешь венец Холмов. А мне, сдается, придется пойти в поход с тобой, Науринья.

— Нет, мне!

Все обернулись к ней. Майвэ встала. Руки ее дрожали, дрожал голос.

— Я не давал тебе слова.

— Я знаю. Но я должна сказать! Пожалуйста!

— Дядя, государь, позволь ей!

Ринтэ сверлил дочь взглядом.

— Не будет так, отец. Я знаю, я видела. Я дочь Ничейного часа, дочь мага и выродка, Ночи и Дня. Не тебе идти в земли Дня. — Она обернулась к Онде. — Я из рода королей, древних близнецов, и если случится беда с вашим принцем, то я встану на Камень, у меня есть на это право. И у меня есть наследство моей крови. Мой отец — сын Ночи, сильный маг и ученик барда. Нельрун, Науринья, вы знаете меня — скажите, много ли в Холмах магов лучше меня? А я отвечу — не много. Я стояла у Провала. Отец, я лучше всех. Ты это знаешь. Я должна идти туда!

Взгляд отца был непроницаем, лицо бесстрастно

— Я слышал тебя. — Он отвернулся. — Но не услышал.

Ринтэ в гневе спустился из спальной по боковой винтовой лестнице вниз, запечатав дверь за собой тайным словом. Мало кого он приводил сюда. Комната находилась на втором уровне, и если захотеть, то стена станет прозрачной изнутри, и он увидит сады. Но это разрушит одиночество и не даст сосредоточиться. Здесь когда-то бывал его отец, пусть и не часто. И Ринтэ, тогда еще Старшего принца, он привел в эту комнату за пару лет до своей гибели.