— Я буду думать о тебе.
— А я всегда думаю о тебе.
Майвэ выдохнула. Ей было жарко так, словно она отстояла нелегкую стражу у Провала.
— Я расскажу тебе, — медленно начал он, — то, о чем не рассказывал другим. Пусть это будет моим ответным даром тебе, милая госпожа Майвэ.
И Тэриньяльт начал рассказ.
— Я стал главой дома, когда мне было пятнадцать лет, а сестре — двенадцать… Прости, госпожа, это я как-то издалека начал.
— Нет, рассказывай, господин! Рассказывай, как пожелаешь, я слушаю.
Арнайя Тэриньяльт кивнул.
— Отец погиб у Провала, и хотя я был молод, твой дед, король, позволил мне стать главой дома. — Он задумался. — Мы, Тэриньяльты, особые. Давно, когда наш народ взял себе Холмы и Ночь, наш предок, Тэринья Угрюмый заявил, что истинный наш враг — твари Провала, а не те, что блуждают по ночам на земле. Многие поддерживали его. Потому у нас издревле много вассалов, наш дом велик и силен. Наши предки не раз поднимали смуту, и один из них даже ходил в Королевское испытание — но не вернулся. С тех пор короли не любят нас.
Внук Тэриньи, Датья, был первым, кто почти перестал выходить наверх. Он проводил свою жизнь в коридорах и проходах, истребляя подземных тварей, и лучше него никто не знал подземелий. Говорят, что однажды, в ничейный час, он воззвал к богам, чтобы они услышали его, и попросил зрения во тьме. Может, боги услышали его — но так и стало. Не только он и его род, но и потомки всех, кто вместе с Тэриньей дал клятву блюсти Провал и подземелья, обрели эту способность, и она передается по наследству. Никто лучше нас не знает проходов, мало кто кроме нас уходил далеко за пределы Холмов под землей.
В голосе Тэриньяльта звучала болезненная гордость, и лицо его стало почти надменным.
— И как видят Тэриньяльты, господин?
Тэриньяльт вздрогнул, словно очнулся.
— Это сродни магическому зрению, госпожа, ты ведь знаешь, как это?
Майвэ кивнула, потом спохватилась и сказала — да, я это знаю.
— Вот и мы видим тени. И порой тень предмета или человека оказывается совсем не такой, как если бы смотреть глазами. И нам не надо тратить силы и поддерживать заклинание — у нас это врожденное. И чутье, которое развивается с годами. Это уж навык, он у всякого может быть.
"Как и матушка видит злые тени. Может, и я вижу".
— Ты и сейчас так видишь?
— Да. Можно сказать, что я почти ничего не потерял. Только не могу читать, не вижу рисунков, гобеленов и картин, узоров и шитья. И лиц. Но я мог бы и этого не видеть, если бы не твой отец. Я выбрал противника не по силам. И мне был урок. Только король способен оспаривать власть над землей. Только королю, истинному королю под силу такой противник.
— Ты хочешь сказать, — по телу Майвэ прошла горячая волна, и даже волосы словно зашевелились на голове — это заплетенные-то в косы! — Ты хочешь сказать, что мой дядя не был истинным королем?
Арнайя Тэриньяльт выпрямился.
— Да, я вынужден сказать, что это так. Он был хорошим правителем. Он был благородным, справедливым, мудрым, его любили. Но не ему было предназначено стать королем в Холмах. Твой отец бежал от судьбы, он дважды уже пытался убежать — но она его настигала, и из-за его бегства гибли другие.
— Я услышала тебя, — медленно прошептала Майвэ. — Я поняла тебя, Арнайя Тэриньяльт. Ты говорил это отцу?
— Да. — Он долго, очень долго молчал. — Я не помню, что было после того, когда я проиграл свой бой… Потом я вернулся в мир живых. И я услышал твоего отца, и сказал ему, что он не должен бежать от судьбы. Потом я много дней лежал в беспамятстве, а когда пришел в себя, оказался слепым. И твой отец, уже король, сказал, что я его человек и он отвечает за меня… Мои глаза не ожили. Но ко мне вернулось зрение Тэриньяльтов. И еще вот это, новое. Все мои чувства обострились, и я вижу иные образы, чем прежде. Я вижу цвета тепла и холода, я вижу кожей, кончиками пальцев. Я вижу запахи и звуки — не понимаю, как это, но все вместе складывается в образы, и вместе со зрением Тэриньяльтов это позволяет мне быть почти полноценным человеком. Я вижу даже странные ореолы вокруг образов людей, и понимаю по ним, каков этот человек, нет ли в нем лжи.
— Онда не лгал?
— Нет. Но он был испуган и недоверчив, — рассмеялся Тэриньяльт.
— Но почему все же мой отец не смог вернуть тебе глаза? — чуть ли не простонала Майвэ. — Он не истинный король?
— Я думаю, дело во мне, — сказал Тэриньяльт. Майвэ ждала, но больше он ничего не сказал.
Разговор окончился, и Майвэ почувствовала холод и голод, и еще ей хотелось плакать, и было тревожно за отца и брата — вдруг отец опять откажется от власти, и судьба заберет принца? А как быть — отец же поклялся, он обязан отречься от престола! А брат будет обязан принять власть, хочет он того или нет… Или все же что-то случится? И судьба сама расставит все по местам?