Маллен спешился, велев остальным стоять и ждать.
Деанта смотрел на их встречу. Может, ему показалось, может, и правда этот человек вел себя с Малленом как-то уж слишком смиренно для надменных Пустынных. Как бы то ни было, вернувшись, Маллен велел ехать следом за проводником.
Они ехали, а Пустынный бежал впереди — ровно, спокойно, неутомимо. Длинные огненно-рыжие волосы были перехвачены на затылке кожаным шнуром. Он был худ и длинноног и напоминал странное насекомое.
Где-то через полчаса они остановились возле невысокого пологого холма, поросшего сухим колючим кустарником, словно клочковатой шерстью. Виантар спешился, замер. Деанта узнал это мгновенное оцепенение — сосредоточение барда. Юньяр принюхался. Эти двое сейчас удивительно напоминали животных, почуявших опасность. А сам Деанта, присмотревшись, заметил на камнях впереди знакомые бледные пятна яда, коричневые сухие комочки испражнений, от которых шел резкий ядовито-кислый запах, и клок паутины.
Появились еще четверо пустынных, среди них и та женщина, что позавчера приходила к Маллену.
— Остальные там, — услышал Деанта ее негромкий голос.
Маллен приказал спешиться, оставил с шилорогами Льенде и еще одного охотника, двое пустынных сели чуть поодаль. Их наверняка оставили сторожить животных, но с людьми они общаться явно не хотели. Льенде страшно хотелось пойти вместе со всеми — но Маллен приказал, а его она не могла не слушать.
Гнездо представляло собой гигантскую кучу камней и земли с хаотично расположенными черными круглыми входами. Ходы были высотой почти в рост человека, круглые, выглаженные и замазанные застывшей, застекленевшей слюной стрекотунов. Потолки были низковаты для человека, ходы шли под совершенно невероятными углами, то резко скатываясь вниз, то поднимаясь вверх, переплетаясь и уводя неведомо куда. И возле гнезда, и внутри валялись пустые панцири сожранных самкой стрекотунов. Весной самцы, привлеченные запахом и стрекочущей песней самки, сползались сюда, чтобы спариться с ней и получить смертельный укус, а потом лежать в неподвижности долгие месяцы и быть сожранными своей супругой или потомками. В пору размножения вокруг гнезда стрекотунов не оставалось ничего живого — самцы набирались сил, чтобы победить в схватке за право первым спариться с самкой. Самое жуткое время. Люди не выходили из шерга, разве что охотники, барды не спали, постоянно поддерживая защиту. Возможно, прежние жители шерга, в котором сейчас жил Деанта, как раз и погибли так в весеннюю пору, в пору цветения тюльпанов.
А скоро придет очередной караван Вирранда. Он должен прийти, и прийти целым и невредимым, если придется еще и подкармливать Пустынных.
Самка, видимо, совсем оголодала и вышла на охоту, где ее и прикончил Деанта. Так что вряд ли в гнезде кто-то ждал, но в нынешние времена ни на что нельзя положиться. Вдруг и потомство вылупилось раньше?
Выходов было семь. В сгущающихся сумерках было видно, что из каждого струится еле заметное зеленоватое свечение. Гнездо созревало — надо спешить. У каждого поставили по охотнику. Бард сел на землю, закрыл глаза и застыл. Никто не посмел нарушить его покоя, пока тот сам не очнулся. Глаза его светились красным. Он медленно встал, выпрямился, посмотрел вперед. Пошел вокруг камней, наконец, остановился перед одним из входов и нырнул туда. За ним прыгнул Юньяр с неожиданной для старика стремительностью и ловкостью, по ходу снимая с пояса веревку и крюки.
Низкий коридор со скользким гладким полом шел довольно полого, медленно уводя куда-то вглубь. Зеленоватое свечение становилось ярче, отражалось от выглаженных стеклянистых стен и обманывало зрение. Острый запах раздражал легкие. Деанта замотал лицо специальной тряпкой, пропитанной отваром особых трав.
Шли, слыша лишь собственное дыхание и шаги обутых в мягкие сапоги ног. Часто попадавшуюся паутину идущие впереди Пустынные жгли или резали острыми кривыми ножами.
Бард резко остановился. Впереди под ногами чернел большой круглый провал, а внизу виднелись белесые продолговатые яйца, возле которых лежали заснувшие самцы, предназначенные на корм своему же потомству. Потому самка и не сожрала их.
— Мы вовремя, — хрипло прошептал Маллен, сев на корточки у края провала. Два яйца уже лопнули и студенистые белые черви длиной в человеческий рост жадно грызли брюхо самца.
Юньяр, отодвинув тихонечко в сторону барда, начал крепить веревку, пустынные тоже, и вскоре вниз заскользили восемь темных фигур, затем еще несколько со светильниками.
Деанта мягко приземлился. Здесь было холодно, не так, чтобы жутко студено, но холод был какой-то мерзкий, промозглый и мертвенный.