— Открой рот, — сказал Деанта.
Бард отпил пару глотков и прикрыл глаза, показывая, что достаточно.
Деанта снова заткнул бутылку и сунул в сумку. Посмотрел на Виантара. Ему было уже лучше. Щеки чуть порозовели, дышать он стал глубже и спокойнее. Сел. Помотал головой.
— Часа на два хватит. Потом точно свалюсь и буду дрыхнуть как мертвец, — сказал бард.
— По веревке заберешься наверх?
— Пару минут. Тогда заберусь.
Деанта встал. Обошел круглый зал. Если бы не знал, подумал бы, что кто-то разумный строил.
— Сжечь бы тут все и обвалить, — пробормотал он себе под нос. — А то вдруг другие твари тут поселятся.
— Дай выбраться, — проговорил Виантар, — все сделаю. Но потом — свалюсь совсем и надолго.
— Там уже не страшно, довезем.
— Ага… Только дождемся заката…
Шилороги ждали их ровно там, где их оставили. Животные дремали в сумерках, наевшись вылезшей из песка сочной травы. Льенде с Пустынными ждали в укрытии. Они, похоже, нашли общий язык, потому, что сидели они все вместе, и одновременно встали навстречу вернувшимся.
И сразу же, как стало понятно, что опасность миновала, вернулась отчужденность. Деанта даже скривился, словно от боли. Ну, как так можно — ведь только что вместе сражались, ведь сами просили помощи — и на тебе. Не по-людски. Неправильно. Все неправильно в этом мире. Потому и нет покоя и порядка в этой земле, где так люди живут. Ни благодарности, ни тепла, ни дружелюбия. Наверное, все же настала пора пойти и встать на этот самый Королевский камень, и вернется порядок, и снова все будут людьми. Раз уж все говорят, что именно он должен это сделать — ну, значит, надо пойти и сделать. А потом можно снова вернуться сюда и спокойно жить, и однажды весной, как в детстве, зацветут от горизонта до горизонта тюльпаны.
Пустынные — то есть, снова один из пустынных — проводили их до места встречи. Снова проводник бежал, ровно, размеренно, шилороги шли рысью, держась наравне с человеком. Удивительные они все-таки люди, эти Пустынные. Если они, конечно, люди. Никто из самых лучших охотников Маллена так бегать не мог. Для этого надо родиться в пустыне. Быть Шенальин. Если, конечно, все это правда. Впрочем, барды приучили Деанту верить сказкам. Но до конца верить не получалось.
У места прежней ночевки они расстались с проводником. Он ушел не прощаясь, не сказав ни слова, не приняв благодарности. Деанте было неприятно и непонятно. Но размышлять сейчас не хотелось.
Луна чуть подросла и теперь напоминала уже не стружечку, а маленький кривой ножик, каким работают лекари. И был он опять красным, как в крови.
— Привыкли уже, — пробурчал рядом Юньяр. — А ведь когда я молодой был, луна-то белая была, ну совсем белая, как очищенный орех.
Виантара по дороге пришлось привязать к седлу, потому как он очень быстро впал в глубокий сон, подобный беспамятству. Он проснулся на мгновение, когда его шилорог остановился, и монотонная ровная качка прекратилась. Поднял плавающий взгляд, сполз с седла в руки Деанты, сел на землю, свернулся клубком и уснул. Деанта перетащил его в пещеру, завернув в меховой плащ, уложил на расстеленную кошму.
Накормленные шилороги улеглись в стороне, сбившись в темную лохматую груду. Ледяное дыхание ночи медленно проникало в круг скал, изгоняя последние остатки дневной жары.
Деанта стоял первую стражу. Ночь была на редкость тихой, даже без привычных стонов, плача и рычания. Обычно такое молчание говорило о том, что поблизости блуждает нечто более зловещее, чем ночные хищники пустыни. Но не было того глубинного, почти животного, не поддающегося описанию ощущения опасности, которое всегда приходило вместе с тварями. Может, хищники просто чуяли смрад стрекотуньего гнезда, который шлейфом волокли за собой люди. А стрекотуна все боятся.
Деанта был спокоен. Все хорошо, все удалось. Что неправильно — будет исправлено. Все просто. Он сидел на невысоком уступе, прислонясь спиной к скале и глядя в красную ночь.
— Ты, — послышался за спиной резкий от еле сдерживаемого гнева голос. Деанта обернулся. Ему в лицо яростно скалился Райта. В свете луны его рыжие волосы казались красными.
— Чего тебе?
— Дерись со мной.
Деанта поднял брови.
— Это почему?
— Я взываю тебя, и все!
— Я не дерусь просто так.
— А я дерусь!
— Твое дело, — ответил Деанта. — А я на посту.
Он отвернулся и уставился в ночь.
— Ты трус! — кипел Райта.
— Мне плевать, что ты обо мне думаешь. У меня есть долг, и я его выполняю.