— Ты скоро уходишь, — сказал Райта.
— Да, — ответил Деанта. — Я всегда это знал, вот и пора.
— Ты этого хочешь?
— Я даже и не думал, хочу или нет. Я должен, и все. Я поеду, сделаю то, что должен сделать, и вернусь.
— Я хочу ехать с тобой.
— Твой отец не позволяет. Я не вправе менять его решение.
— Ты король, ты можешь!
— Я еще не король, Райта. Да Пустынные и не подчиняются королям.
— А я вот сейчас дам тебе клятву! Что, не примешь? Хочешь оскорбить?
— Райта, — Деанта взял его за руку, — давай-ка сядь. Давай-ка поешь. — Райта покорно сел. Никогда он никому так не был готов подчиняться, как Деанте. — А зачем ты хочешь туда пойти?
Райта набрал в грудь побольше воздуху, чтобы заорать:
— Да потому, что я хочу! Потому, что ты мне нравишься, ты мой брат, потому, что я хочу участвовать в великом деле и совершить такой подвиг, чтобы отец, наконец, сказал — Райта, я тобой горжусь!
— Боюсь, не будет там подвига никакого, — покачал головой Деанта. — Если хочешь знать, мы сидим, карты рассматриваем, чтобы найти лучший путь под землей и по земле, чтобы как можно меньше встречаться с кем бы то ни было, пройти незаметнее и быстрее. Чтобы встать на Камень — и все. Какие уж тут подвиги. — Он сел, облокотившись на стол и подперев щеку ладонью. Смотрел, как угрюмо ест Райта. — Я вот не знаю, — негромко добавил он, — что потом будет. Может, я даже умру.
Райта резко вскинул голову. Сглотнул похлебку.
— Как это?
— Да понимаешь, я не могу представить, что будет дальше. Я знаю, что живу, чтобы встать на Камень. А дальше — ничего не могу представить и ничего не вижу.
— Ну ты… ведь все должно исправиться? Пустыня расцветет, уйдет хьяшта, люди станут добрыми…
— Вот ты знаешь и видишь. А я не знаю. Значит, ты живешь для большего. Для потом. А я не вижу этого самого потом.
Деанта встал и ушел.
Райта остался сидеть над миской с похлебкой. Есть хотелось, но он просто не мог.
ХОЛМЫ
Асиль остановила белую кобылицу над невысоким обрывом. Снег еще не улегся и был полон воды. Настоящий мороз не приходил еще даже по ночам, и, проламывая хрупкую корочку нежного ледка, копыта коней проваливались в желтоватую глинистую жижу. Вирранд Тианальт ненавидел это неопределенное время, но над погодами и временами человек не властен. Остается только перетерпеть и дождаться хрустальной прозрачности настоящего мороза и ясного неба.
И кровавой луны. Она раскрывалась в небе как незаживающая рана. И над этим Вирранд тоже не был властен. Оставалось ждать. Только вот что будет после Кровавой луны, он думать не хотел.
Асиль Альдьенне смотрела вниз, на речку, гортанно журчавшую в каменистом русле. Вирранд тихонько подъехал и остановился рядом.
— Здесь я встретилась с Эринтом, — тихонько проговорила госпожа Холмов. — Луна тогда была яркая и белая. — Она подняла голову. — Скажи мне, господин Тианальт, неужели правда близится конец времен?
Вирранду хотелось бы успокоить ее, но врать он не мог, потому постарался смягчить ответ.
— Времена с самого начала идут к концу.
Асиль чуть улыбнулась и покачала головой.
— Ты же понимаешь, господин Блюститель Юга, что я не об этом.
Вирранд помолчал.
— Я помню белую луну, как и ты, госпожа. Родись я под Кровавой, может, и не задумывался бы. Но я помню белую луну. И…, - он снова замолчал, подбирая слова, — я никогда, никогда не думал, что так быстро рухнет то, что казалось незыблемым. Что мы, Дневные, лишимся короля, что четверти пойдут войной друг на друга, что снова появятся ойха, что нельзя будет никому доверять, что я сам начну вешать людей. У меня до сих пор это в голове не умещается. Я порой не верю тому, что вижу. — Он повернулся к госпоже. — И я не уверен даже в том, что если День снова обретет короля, что-то исправится.
— Но ведь надо что-то делать, — тихо покачала головой Асиль. — Мы помним белую луну.
— Но я не знаю, что делать, и не знаю, правильно ли то, что я делаю.
— Но ведь ты все же что-то делаешь? Так делай, что должно, и будь что будет.
Вирранд хмыкнул.
— Ты прямо читаешь мои мысли, госпожа.
— Значит, это верная мысль.
Асиль подняла голову и посмотрела, наконец, на Тианальта.
— Знаешь, почему вон то озеро называется Горьким?
Вирранд посмотрел вдаль.
— Темно, а я Дневной. Я не вижу озера. Там тень, в долине.
— Прости, господин. Я невежлива.
— Я начинаю привыкать к Ночи, — усмехнулся Вирранд. — Так почему оно Горькое?
— Это связано с древним соперничеством наших домов. Ущербной и Полной Луны. Теайна Тэриньяльт и племянница восьмого короля Даэссе полюбили друг друга, и он просил ее руки.