Но Майвэ, Майвэ! Может, все-таки сбудется ее желание, и они станут мужем и женой? Может, они образумились, пока тянулся Объезд? Ах, если бы было так!
***
Отряд Тэриньяльта вышел к подземельям Медвежьего холма вскоре после того, как королевский Объезд покинул его. Тэриньяльта — человека короля — и его отряд приняли радушно. Трое суток отсыпались, затем, взяв припасов, снова спустились в подземелья, держа путь на восток, следом за Объездом. До Рассветного холма они добрались быстро — здесь подземелья охраняла стража Холмов. Но настал час, когда они повернули на восток, туда, где угасала власть короля и начинались неизведанные и страшные места.
Они уже знали, что найдут там, среди подземных озер, полных черной вонючей жижи. И знали, что сделают. И что это потребует от них всех сил и всей отвагию
— Крепись духом, госпожа, — сказал Тэриньяльт, когда они миновали последний пост Холмов.
Диэле благодарно улыбнулась, хотя он не мог этого увидеть.
***
Весь Королевский Холм звенел от празднованья. Вокруг холма мерцали и двигались фонарики — если бы сейчас Дневные увидели эти блуждающие огоньки, голубые и расплывчатые, они дивились бы и дрожали от любопытства и страха. Музыка звучала повсюду, и на много полетов стрелы разносился дивный, чарующий запах жареного мяса и свежего хлеба. Зимние звери, невзирая на страх, тянулись к холму, и, на удивление, находили себе пищу. Король сказал, что и зверье тоже под его покровительством.
Гуляли в садах нижнего уровня и в Королевских садах, музыка была везде, и песни, и танцы, и неистовство, и все говорили — ведь король держит землю, ведь так? Все знали, что творится в землях Дня, но это не здесь, это там! А Холмы будут стоять как стояли. И могущественный Дневной, держатель Юга приехал дать клятву верности королю! И король, конечно же, объедет и земли Дня, и все вернется на круги своя, ведь иначе быть не может!
И продолжался праздник.
— Ты правда считаешь, что все кончится? — спросила Асиль.
— Все когда-то кончается, — ответил Ринтэ.
— Но не мир же.
— Где есть начало, там есть и конец.
Ринтэ сказал слово, и стена холма стала прозрачной. Асиль невольно поежилась, увидев снег. Ночь стояла пасмурная, кровавой луны не было видно, но и в облаках, и в тенях, и в самой тьме таился сукровичный оттенок.
— Ты веришь старым сказкам.
— Я в них был, сестра.
Асиль помолчала.
— Сколько нам осталось?
— Не знаю. Наверное, недолго.
— И ничто, никто нам не поможет?
На этот вопрос было труднее всего ответить.
— Не знаю.
— Тогда к чему пытаться что-то делать?
— Потому, что не могу ждать конца, сложа руки.
— Ты не все сказал.
— И потому, что, будь оно все проклято, я надеюсь! — выкрикнул Ринтэ, вскакивая и подходя к прозрачной стене. Уперся в нее ладонями — странный получился вид. — Я не безумен, Асиль. И надеюсь не потому, что просто верю. Не во что верить — сказки кончаются, и предания ясно говорят о том, что миру придет конец. И я не надеюсь, что до этого часа далеко. Хотя мне страшно, я трушу, я хочу умереть до того, как это случится.
— Тогда на что ты надеешься?
Ринтэ обернулся к ней.
— Послушай. Когда двадцать лет назад я отвозил Сэйдире в Медвежий холм, с нами кое-что случилось.
— Я знаю.
— Да… Пойми, сестра, я не восторженный мальчик. Я не поэт, потому никогда не смог бы стать бардом ни здесь, ни у Дневных. Я был там, — он кивнул в направлении Средоточия, — и знаю, что сказки — чистая правда. А если это так, то боги спят, и никак иначе! Тогда, — он наклонился к ней, глядя в упор ей в глаза, — кто тогда говорил с нами, в Ничейный час? Боги? Но они не могут ни помогать, ни вмешиваться. Даже в Ничейный час. Он потому и Ничейный. А детей богов уже много веков никто не видел…
Он замолчал, уставившись в пустоту. Асиль молчала, словно опасаясь нарушить ход его мыслей.
— Мне кажется, — мучительно выговорил он, — мне думается, что есть еще кто-то.
— Жадный? — прошептала Асиль.
— Ах, да нет, сестра! — досадливо воскликнул он. — Кто-то выше, больше, что ли… Над всеми ими и нами… Не знаю, как сказать.
— Я понимаю, но… нет же никого. В преданиях нет никого…
— Но мне нужно подтверждение, — продолжал он, не слыша ее. — Нужно! Мне нужна основа для моей надежды. Нужна! — выкрикнул он.
Он словно ожидал ответа, слова — но его не было. В комнате стояла тишина, хотя там, за прозрачной стеной, поднялся ветер и по снегу зазмеилась поземка.