— Лес, — выдохнул он. — Лес.
Анральт вцепился взглядом в лицо вбежавшего. Потом вскочил и бросился наружу. Следом повскакали, грохоча лавками, остальные, и побежали за ним.
На месте остался один Сатья. Он не мог упустить мысль.
"Даже ойха и Жадный… значит, есть что-то сильнее их… страшнее… что не подчиняется им… и боги не…"
Сатье стало жутко.
Если есть что-то сильнее и страшнее Жадного, то есть и кто-то сильнее и выше Богов? Тот, кто сможет усмирить хаос.
— Даритель порядка… Порядка, которому подчиняются даже Боги…
Ты настоящий бард, Сатья.
В беззвучном голосе, звучавшем только в душе Сатьи, слышался ласковый смех.
— Кто ты?
Ответа Сатье не было. Оставалось лишь ощущение чьего-то огромного присуствия. От него рождалась надежда — но она так же быстро угасла, как миновало ощущение.
"Хорошо, что у человека есть память. Я запомню, что такое — было. И что надежда есть. Знать бы еще, на что надеяться".
А наверху, стоя на парапете, над разрушенным мостом, люди форта видели катящуюся по лесу странную волну. Даже ночью было видно, как дико меняется цвет деревьев — на мертвенно-серый. Деревья склонялись словно под ветром — только ветер дул в другую сторону — и не поднимались после этого, и не шевелились, а застывали странными изломанными скелетами. Волна дошла до берега реки, хлынув в нее потоком перепуганных до смерти животных, что еще оставались за рекой. Звери бежали по обрывавшейся в реку дороге, струились сквозь деревья, кричали, бросались в воду, их сносило течением, кто-то добирался до берега, кто-то тонул в темной холодной воде. Но люди смотрели не на них, а на темный силуэт лодки, вынырнувшей из тени уцелевших на той стороне быков моста. В лодке было двое — мужчина и кто-то маленький — маленькая женщина или ребенок. Маленький прижимал к себе бьющегося от страха зверя. Судя по ору, это была кошка.
Лодка шла к их берегу. Люди побежали вниз. Анральт остался на месте, не в силах оторвать взгляда от противоположного берега. Под красной луной все было жутким, но он уже привык к такому, однако, застыший лес заставил содрогнуться даже его. "Скорее бы утро", — подумал он, в душе понимая, что утром ничего не изменится. Но человек всегда надеется на утро.
Сверху, крича, словно плача от ужаса, прямо в руки Анральту упал встрепанный ворон. Лис посмотрел на птицу.
— Привет тебе, Тешийя. Как все не ко времени сошлось…
Он снял с лапы маленький костяной цилиндрик. Развернул послание.
Внезапно в затылок подул ветер. Холодный ветер, хоть и с юга. А затем небо затянуло, и повалил тяжелый мокрый снег.
"Надо же, — усмехнулся Лис. — Снег — а весна все же идет. Пахнет весной. А гуси не вернулись…"
Он пошел вниз, прихрамывая и морщась — ныли кости.
Вокруг форта все было полно топота, и шорохов, и криков, и звериного запаха. Звери выкарабкивались на берег, бежали, как темная, горячая меховая река, сбивая с ног попадавшихсчя по дотроге людей. Потом у берега в темноте кто-то заорал не своим голосом, послышались удары, визг, знакомый плаксивый вой, и Анральт ахнул — полудница. Тварь спасалась бегством. От чего? Что там такое, раз даже твари спасаются бегством? Он вгляделся в темноту, где корчилось на земле белое пятно, а двое солдат с хеканьем и руганью били, били, и били, пока вой не прекратился.
— Лодку тяни! — крикнули чуть ниже по течению, перекрывая перепуганное рваное дыхание и крики звериного потока.
Анральт нашел Юэйру, какого-то потерянного, ошеломленного.
— Приведешь их ко мне, — кивнул он на лодку. — Я пойду вниз, в кухню. Все болит, — словно извиняясь, сказал он. — Погреюсь.
В ставни бился порывистый сырой ветер. У Анральта ныли кости и болела пустая глазница, словно в нее напихали льда. А ведь еще совсем не старик. Все жизнь эта дикая, неприютная. Анральт поплотнее запахнул меховой плащ. Даже очаг не спасал — бок, который к огню, прямо дымится, а другой ледяной. Так вот и не пропечешься ровно, а подгоришь, да все равно полусырым останешься. Анральт усмехнулся. Огонек свечи на столе постоянно гнулся и трепетал от ветра, проникавшего во все щели, даже сквозь закрытые ставни. Одна отрада — сверху не сыплет и не льет, и над очагом кипит котелок с горячим питьем. За дверью послышались знакомые шаги, и Анральт крикнул "Входи!" прежде, чем постучали.
Дверь распахнулась, сначала вошел рыжебородый молодой здоровяк Ория, за ним в комнату шагнул незнакомый человек, за которым пряталась девочка-подросток, замотанная в тряпье, прижимая к себе уже успокоившуюся кошку. Кошка была драная, одноглазая. "Прямо как я, — подумал Анральт. — Старый драный одноглазый кот".